– У вас отличная наблюдательность, – похвалил ее Руслан. – Как вы только заметили все украшения?
– Да что тут замечать? Мы сидим, делать нечего, вот и наблюдаем за жильцами. К тому же она подходила ко мне, я ее хорошо разглядела.
– А серьги на ней были?
– Серег не заметила, потому что волосы Танька распустила. У нее каштановые волосы, крашеные, она их накрутила на бигуди и распустила. Но серьги у нее есть, и не одни. Эта Фатеева напялит на себя килограмм золота и на пляж прется. Зачем, спрашивается? Знаете, сколько в море утонуло золота? Да там, на дне, клад можно в розницу отыскать! Потом по два дня всем пансионатом ныряют, ищут. Не дорожат люди ценностями, потому что легко им достались.
– А о чем она с вами говорила, когда подошла? – полюбопытствовал Сева. – Случайно не сказала, куда идет?
– Вам подробно?
– Желательно, – сказал Руслан.
– Значит, было это в половине девятого вечера. Ужин у нас в восемь…
Лидия Михайловна читала книгу, поглядывая на отдыхающих, возвращающихся с ужина. Переворачивая страницу, она в очередной раз глянула на ленту коридора, убегающую вдаль, и не опустила глаза в книгу. Все шли в одну сторону, то есть по номерам расходились, а навстречу потоку плыла Фатеева, сверкая, как новогодняя елка. И приплыла к дежурной, которая встретила ее сладкой улыбкой:
– Ой, какая вы красивая… просто загляденье. На ужин ходили?
– Нет, – ответила Фатеева, встав перед дежурной и позвякивая ключом от номера. – Ужин сегодня я отдала врагу.
– Какому врагу?
– Так говорится: завтрак съешь сам, обед подели с товарищем, ужин отдай врагу.
– И куда же вы на ночь глядя идете?
– В казино.
– Вона как! В казино… – осматривая ее с нескрываемой завистью, проговорила Лидия Михайловна. – Не боитесь? Вернетесь поздно, а у нас парк, ночью страшно.
– Я не одна буду.
– А с кем? – задала далеко не наивный вопрос дежурная, хотя выглядел он невинно. Так хочется знать, кто с кем шашни крутит. У самой в жизни интереса нет, так хоть на людей посмотреть, проникнуться их любовями, а потом кости перемыть с горничными.
– Вам все надо знать, – игриво прочирикала Фатеева.
– Не все, а про постояльцев желательно. Вдруг случится с вами неприятность, мы же помочь обязаны. Да не бойтесь, Танечка, я – сплошная могила.
– Со мной ничего не случится, не волнуйтесь. – Она наклонилась к ней и прошептала: – У меня пистолет есть, так что от неприятностей я защищена.
– Ой, – всплеснула руками дежурная. – Пистолет?!
– Что вы запаниковали? – рассмеялась Фатеева. – Пистолет зарегистрирован, документы я ношу с собой, и вообще он газовый.
– Понятно, – в который раз смерив ее взглядом с головы до ног, вздохнула дежурная. – Пиджачок прихватили бы, а то ночью уж холодно.
– Полагаю, мне будет жарко, – улыбнулась Фатеева.
Ну, что за жар ее ожидает, Лидия Михайловна просчитала без дополнительных объяснений, потому что вычислила улыбку Таньки, как большой намек на разврат.
– Ключик сдайте, – напомнила она.
Фатеева на секунду задумалась, после чего положила ключ в сумочку:
– Я вернусь поздно, вы будете спать. Не хочу вас будить.
– Непорядок это, – не сдалась Лидия Михайловна. – Не положено уносить ключ с собой. Начальство нагоняй даст…
– Да бросьте, не узнает ваше начальство. Вот, держите.
Она протянула сто рублей. Лидия Михайловна поколебалась, но купюру взяла и быстро спрятала в стол. За молчание платит Фатеева, это понятно, поэтому она с жаром заверила ее:
– Удобства клиентов для нас превыше всего. Идите, идите… Ох, и красавица… – Фатеева, виляя бедрами, ушла, а Лидия Михайловна плюнула ей в след: – Тьфу, выдра бессовестная! Страхолюдина, а туда же, куда и молодые…
Ничего не скрыла Лидия Михайловна, даже то, что стольник взяла у Таньки. У ментов, по ее мнению, работка не пыльная, майор так и вовсе с откормленной рожей, им не понять, какие она испытывает трудности. Раз есть дураки, которые швыряются стольниками, значит, деньги у них даровые, не горбом нажитые. Отчего же Лидии Михайловне не взять то, что они выбрасывают?
Откровенная неприязнь дежурной к курортнице не удивила Руслана и Севу. Отдыхающие бывают не слишком щепетильны, приезжают на юг со своим уставом – и далеко не идеальным, развращают местную молодежь, опять же, цены взвинчиваются, поэтому аборигены их недолюбливают, несмотря на доходы от курортников.
– Простите, а почему она не сдала ключ? – спросил Сева. – По логике, хранить у вас ключ надежно, чтобы не потерять.
– У них логика не ваша, – отмахнулась Лидия Михайловна. – Танька мужика надумала привести в номер. Вот зачем.
– А разве она не могла взять у вас ключ, когда придет, и заодно привести мужика? – не понимал Сева.
– У нас комнатушка есть, – терпеливо принялась объяснять Лидия Михайловна. – Не всю же ночь нам сидеть! Мы прячем ключи в стол, запираем их в комнатушке, сами ложимся на диванчик. Если жильцы возвращаются поздно, нас будят. Но мы-то чужих не пустим, потому многие не сдают ключи, ну, когда привести кого-то хотят.
– Значит, она решила привести чужого, – расстроился Руслан. То, что вторая убитая и есть Фатеева, он не сомневался – приметы совпали полностью. Но то, что убийца живет за пределами «Южной ночи», – это паршиво, его отыскать сложно.
– Со стороны редко приводят, в основном живут в родном коллективе, – успокоила его Лидия Михайловна. – Наши, из пансионата, не любят, чтоб их видели дежурные с любовниками. Большинство приезжает женатых, но без жен и мужей, естественно, распускаются, при том осторожничают, потому что люди сейчас подлые, от них жди всяких гадостей. А еще нашим постояльцам почему-то хочется порядочными выглядеть. Танька как раз из этих. Стольник зачем дала? Чтобы я глаза закрыла, если случайно увижу, кого приведет. Вот этого лицемерия я не люблю в курортниках. Но многие не стесняются шашни разводить, эти стольники не кидают, эти открыто живут.
– Сколько ей лет? – спросил Руслан.
– Да сорок, – презрительно бросила женщина. – Ну, не сорок, но тридцать семь будет, не меньше. И такая наглая, сама вешается на мужиков. А рожа… хуже, чем у меня!
Сева незаметно прыснул, низко опустив голову. Такой нелестный отзыв о себе кого угодно насмешит. Чего уж там, Лидия Михайловна далека от идеала. На вид ей за сорок, но это обманчивое впечатление, наверняка ей меньше. Но заботы, неуверенность в завтрашнем дне, нехватка денег и скверный характер наложили отпечаток на внешность, состарив ее раньше времени. Она изнывает от зависти ко всем, кто приезжает с набитыми бумажниками и швыряет деньги направо и налево, завидует красивым женщинам, которым, по ее мнению, не надо прилагать усилий, чтобы жить нормально, а достаточно продать себя с выгодой. Фатеева злила ее незаслуженным благополучием, ибо была не красоткой, а имела все, чего душа хотела. Это несправедливо.
