И ей очень не понравилось, когда за ужином он спросил:
– Так про какого симпатичного человека ты мне хотела рассказать?
Тамара высокомерно вскинула бровь:
– Я? Хотела?
Бастрыга неспешно прожевал кусок, вытер губы, отложил салфетку и заговорил:
– Томочка, ты взрослая девушка и вправе иметь личную жизнь. Я не возражаю. Но, если ты предпочитаешь жить самостоятельно, то будь, пожалуйста, последовательной. Собери вещи, помаши дяде ручкой и отправляйся в самостоятельное плавание.
– Никуда я из своей квартиры не пойду! – заявила Тамара.
Бастрыга бесстрастно уставился на нее:
– Почему ты решила, что эта квартира принадлежит тебе, дорогая?
От того, как было произнесено слово «дорогая», на сердце у Тамары не потеплело.
– Ты сам мне ее подарил, – произнесла она с некоторым сомнением, которое породил в ней любовник.
– Да, но документы находятся у меня, – сказал он, наливая себе вина.
Это был шах и мат. Тамара не собиралась возвращаться к родителям или мыкаться по съемным квартирам. Ей вообще не улыбалась перспектива остаться без покровителя и существовать на собственные крайне скудные средства. Нужно было срочно исправлять положение. Эта партия была проиграна. Оставалось лишь признать свое поражение и пойти на попятную, правда, не теряя лица и достоинства.
– Что за манеры, Леня! – скривилась Тамара. – Бокал дамы пуст, а ты даже не замечаешь?
Взявшись за бутылку, Бастрыга бегло улыбнулся, прежде чем слово в слово повторить тот вопрос, из-за которого возник конфликт:
– Так про какого симпатичного человека ты мне хотела рассказать?
Это было предложение начать все сначала, и Тамара поспешила его принять:
– Сегодня ко мне обратился Игорь Красозов, – начала она.
По лицу Бастрыги пробежала тень.
– Родственник тех самых Красозовых? – спросил он.
– Да, – подтвердила Тамара. – Сын.
– Что ему от тебя надо?
– Ему попалась статья, которую я написала про ограбления. Игорь Красозов решил отыскать три остальные семьи и порасспрашивать их о случившемся…
– Черт знает что такое! – Бастрыга отодвинулся от стола так порывисто, что вино пролилось на стол, оставив рубиновые лужицы. – Только доморощенного сыщика нам не хватало! А ведь я просил тебя не затрагивать эту тему, Томочка! Тебе других убийств мало?
– Мало! – подтвердила Тамара, отлично усвоившая, когда мужчинам следует уступать, а когда можно поупираться. – Ты же знаешь, как мне важно выделиться. Это был мой шанс.
– По правде говоря, я жалею, что ввел тебя в курс дела.
– Почему? Что плохого в том, что меня разыскал этот Красозов? Он совершенно не опасен, уверяю тебя, Леня.
Бастрыга встал, сделал несколько шагов по комнате и вернулся на место. Одним глотком допив вино, он сказал:
– Я тоже так считаю. Тем не менее меня это настораживает.
– Да ты просто ревнуешь! – рассмеялась Тамара.
Она вспомнила, как в ней возникло неожиданное и безрассудное желание отдаться Игорю Красозову на лестничной площадке, и ей стало весело. Знал бы любовник, кого она себе представляла на его месте, пока он усердствовал, ублажая ее в прихожей!
– Возможно, – признался Бастрыга, хмурясь. – Ты вот что, Тома, дай мне телефончик этого Игоря. Хочу проверить по базе данных, что он за фрукт.
Тамара помедлила. Подчиниться? Сказать, что у нее нет номера?
Внутренняя борьба длилась недолго.
– Пожалуйста, – пробормотала Тамара, включая мобильник.
А сама подумала: «В следующий раз, Ленечка, стоя меня поимеешь не ты, нет, не ты!»
VIII
Удивительно, как много хранит наша память ненужных, казалось бы, подробностей и мелочей! Отправившись в путешествие по некогда родному Артемову, Игорь то и дело натыкался взглядом на приметы прошлого, вспоминая вещи, которые воскрешали образы былого. Вот здесь он поджидал свою первую любовь, пряча за спиной букет дурацких тюльпанов, наполовину осыпавшихся еще до того, как были вручены. А здесь он пытался бежать от милиционеров, но был настолько обкурен, что упал и пришел в себя только в отделении. Этот сквер был излюбленным местом прогулок студенческой компании Игоря. В этом кинотеатре он смотрел все новинки, выпросив деньги у родителей…
Ах, папа и мама, мама и папа! Как же одиноко без вас на этом свете. Пока они были, Игорь всегда знал, что есть люди, которым он не безразличен, которые всегда примут его, приласкают, накормят и поймут, что бы он ни совершил. А теперь он остался совсем один. Не на кого рассчитывать, некому жаловаться, не у кого спросить совета.
И кто-то должен был за это ответить. За ту боль, одиночество и безысходность, которые поселились в душе Игоря.
Первый адрес находился совсем рядом с центром, так что дорога туда заняла минут двадцать. Игорь шел пешком, освежая голову и легкие после многодневного затворничества в четырех стенах. Перейдя трамвайные пути, он углубился в тесные дворики, в которых все выглядело так же, как в былые времена… Нет, тогда не было такого количества дорогих иномарок, граффити на стенах и пестрого мусора, разбросанного повсюду.
Найдя нужный подъезд, Игорь поэкспериментировал с затертыми кнопками замка и проник внутрь. Открыла ему тощая женщина лет сорока, по какому-то недоразумению сохранившая легкомысленную прическу, которую носила в девичестве. Она не спросила «кто там», а просто распахнула дверь и вопросительно уставилась на Игоря. Его ноздри уловили запах густого перегара.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался он. – Я вот по какому вопросу…
И развернул перед женщиной газетную страницу с заголовком «Почерк нелюдей».
– И что? – спросила она, покосившись на газету.
– Моих тоже, – неловко выговорил Игорь. – Мы как бы товарищи по несчастью.
– Выпить хочешь, товарищ по несчастью?
– Не могу. Мне еще к остальным наведаться надо. Кто со мной говорить станет, если я пьяный заявлюсь.
– И то так, – согласилась женщина. – А я выпью, потому что мне идти никуда не надо. Проходи.
Расположились они в тесной кухоньке, заставленной пустыми и полными бутылками. Женщина, представившаяся Милой, хватила полстакана и моментально окосела до такой степени, что предложила спеть вместе какую-нибудь хорошую песню. «В другой раз», – пообещал Игорь и приступил к расспросам, торопясь успеть, пока Мила не опьянела окончательно.
Ее рассказ добавил одну существенную деталь к сложившейся картине серийных преступлений. Мать Милы и ее отчим намеревались перебраться в Артемов на постоянное жительство из деревни, где они до сих пор разводили свиней, индюков и держали пасеку.
