— Рассказывай! Видали по «телеку», как оно не настроено! А три тыщи баксов за сеанс?
— Вы всегда верите «телеку»? У меня всего два сеанса у Ступара и было! Первый — пробный, я не знал, что деньги за него получу, да и не предсказывал ничего, просто сам догадался, что к чему. А во втором случае, когда было настоящее предсказание, речь шла о несчастье, связанном с угрозой жизни, а я за такие вещи деньги не брал. Так и указано было в договоре. Так что за деньги не получится!
— А с угрозой для жизни получается?
— В общем, да.
— Тогда для твоей жизни есть угроза. Сначала мы тебе выколем глаза, потом отрежем уши, потом, если не образумишься — голову.
— Нет, сначала отрежьте язык, потом отрубите руки и спрашивайте: какой будет счет в матче «Манчестер Юнайтед» — «Челси»! А когда я стану моргать — раз, два! — тогда выколите глаза! А когда стану кивать головой, отрубите голову. Вы мудаки, а с мудаками я разговаривать не хочу. Пошли в жопу! — Енисеев оттолкнул Макса, стоявшего у дивана, и лег.
Бандиты переглянулись. Они, сопя, стояли возле Енисеева (Анатолий несколько сзади) и, видимо, не знали, что им делать.
— Ты чего… разлегся? — несколько растерянно спросил Ефрем.
— Я у себя дома. Вы мне надоели. Я же тебе всё объяснил, урод! Ты что, русского языка не понимаешь?
— Кто я? — грозно надвинулся Ефрем.
— Ты дебил и вонючий урод! Ну, убей меня!
Ефрем не двинулся, но страшно заскрипел зубами.
— За базар ответишь, сука! Ответишь!
— Ефрем, не сейчас! — сдавленно сказал Анатолий.
— Заглохни, чмур! Он у меня год будет предсказывать бесплатно, а я в это время его жену трахать буду! А не захочет, будем ее трахать без перерыва всей братвой! Вот сейчас ее дождемся и начнем трахать!
«Не было счастья, да несчастье помогло, — соображал Енисеев. — Это хорошо, что Надя ушла к маме. Едва ли они знают ее адрес. Надо только убедить их, что Надя вернется, и будет находиться здесь».
— И девку эту лысую тоже можно, — предложил Анатолий. — Он, кажется, на нее запал.
«А вот это хуже. Подкараулят ее у кафе, выследят, где живет…»
— Лысую? Пожалуйста. — Енисеев старался, чтобы голос его звучал как можно более безразличней. — Она мне никто. Если я на нее и запал, то не помню, пьяный был. А насчет жены я вам вот что скажу: вы меня лучше сейчас убейте, а то я всё милиции сообщу.
— Сообщи! — согласился Ефрем. — Только сейчас мы тебе не дадим. Тебе придется подождать, когда мои люди привезут сюда эту лысую девку, которую ты нам сдал, зарежем ее, потом оставим твои пальчики на рукоятке ножа и по всему ее телу, и выбросим ее на улицу. Найдутся свидетели, что это ты ее бросил. А Толян подтвердит, что ты приставал к ней в кафе. После этого можешь говорить всё, что хочешь. Ты ходишь под условным сроком, тебя никто слушать не будет. Будешь париться на киче, пока мы твою жену трахаем. Но на киче тебя не оставят в покое, у нас везде свои люди. Ты из зоны станешь предсказывать нам результаты по мобильничку, и попробуй, сука, ошибись! Ну, что, послать за твоей лысой?
— У меня от твоих угроз уже девушки кровавые в глазах. — Енисеев достал из кармана «мерзавчик» и демонстративно медленно отхлебнул. — Хочешь, я предскажу, как ты подохнешь?
Ефрем моргнул и с некоторой заминкой ответил:
— Нет, не хочу, потому что ты все равно подохнешь раньше.
— Как знать, как знать! Пока я тебе нужен, не подохну. И не надо меня пугать! Тебе это невыгодно. Под пытками предсказания не получаются. Кстати, в этой игре, если она состоится, банковать будешь не ты. Ты удивлен? Да-да, не двигай желваками! А ты думал, ты, что ли? А кто ты такой? Я пророк, а ты кто? Нет, хвост головой не вертит! Я умный, а ты не очень, как я убедился! Как же ты можешь мной управлять? Какая от этого польза?
Ефрем покосился на своих спутников.
— Ну, это мы еще посмотрим, кто из нас умный… Значит, ты хочешь банковать? Стало быть, согласен?
— Кто тебе сказал, что согласен? Нет, сейчас я на серьезные темы разговаривать не буду. Ты что, не видишь, что я в запое? На хрена тебе согласие пророка, который в запое?
Ефрем, наморщив бугристый лоб, смотрел на Енисеева.
— И давно ты в запое?
— А я помню? День, что ли, назвать, когда начал? Ладно, ребята, мотайте отсюда, не нужно, чтобы вас видела моя жена. Она всё испортит. Через денька два я оправлюсь, поговорим. Оставь свой телефончик. Я, в принципе, сейчас без работы, лишний заработок мне не помешает. В принципе, он верный. Мне даже кажется, что ты преувеличиваешь опасность. Если обычным людям можно угадывать за деньги спортивные результаты, то почему нельзя пророкам? В каком законе это написано? Но одному мне, действительно, не справиться. Да и условный срок на мне.
— А чего ты поначалу отказывался, пургу гнал? — с подозрением спросил Ефрем.
— С такими, как вы, я еще дела не имел. Вы топорно работаете, неинтеллигентно. В квартиру врываетесь, грозите: изнасилуем, зарежем… А тотализатор — дело интеллигентное. От ваших рож за версту криминалом пахнет. Тут надо многое обдумать. Тактику, стратегию. Мой процент. От вашей сговорчивости будет многое зависеть. Но не сейчас. Давайте денька через два.
— Ага, мы уйдем, а ты позвонишь в ментовку? — сказал Макс.
— Пусть звонит, — ответил за Енисеева Ефрем. — Кто ему, пьяному, поверит? Ну, выведет он ментов на Толяна… Ну и что? Нас-то он не знает… Толян скажет: да, был такой разговор в шутку, о чем еще с ним, пьяным, говорить, когда он часами торчит в кафе? Он сейчас в запое, белая горячка начинается, девушки кровавые мерещатся. И всё. Он же с судимостью ходит, ему ментов слишком беспокоить не резон. Они отвезут его в суд, если доставать будет, и там ему изменят меру пресечения.
— Вот, — с одобрением кивнул Енисеев, — это уже получше, чем прошлый раз. Мысль какая-то прослеживается. Ты не безнадежен, Ефрем. А то бы начали сейчас здесь насиловать мою жену, резать лысую девушку, мои кровавые отпечатки на ней оттискивать… Брр! Конечно, я бы с такими не стал работать. Вот ты, Ефрем, по-моему, обиделся, что я тебя дебилом назвал. А как же тебя прикажешь называть, если ты приходишь к курице, несущей золотые яйца, и угрожаешь ей выдавить глаза, открутить крылья, голову, чтобы она побольше яиц несла? А?
— Красиво поешь, — ответил Ефрем. — Лады, пусть будет по-твоему. Протрезвляйся. Только я тебе самому откручу яйца, выдавлю глаза и отрежу голову, если ты меня кинешь. И насчет жены мои обещания остаются в силе. Ты будешь, порванный на куски, лежать в могиле, а мы ее харить будем. Когда надоест, убьем. Забиваем стрелку через два дня, у Толяна, в это же время. Не думай сбежать, из-под земли достанем. Телефон я тебе не дам, — если что, позвоним сами по домашнему. А ты будешь держать связь через Толяна. Толян, оставь ему свой номер. Пошли, ребята.
— Да? — всё еще сомневался Макс. — А если он на «стрелку» мусоров приведет? Там-то они увидят, что мы — это не белая горячка.
