Перед ним стоял ладно сложенный, может быть, чуть-чуть полноватый мужчина лет пятидесяти в халате, на котором то тут, то там хорошо были видны влажные пятна — именно этот человек несколько минут тому назад имел честь беседовать с высоким милицейским руководством. Интересно, о чем?
— Я Степан Иванович. Заведующий отделением нейрохирургии, — мягким, вкрадчивым голосом, никак не соответствующим его могучей стати, представился доктор.
— Василий.
— А по отчеству?
— Давыдович.
— Сочувствую. И сразу хочу вас обнадежить. До мозга сучок не достал. Да и основные показатели у девочки в норме… Так что жить Аня, по всей видимости, будет. Только поврежденный глаз придется удалить…
— Когда она придет в себя?
— А вот этого, голубчик, я не знаю. Анюта перенесла тяжелый психологический удар. Шок, последствия которого она будет ощущать всю оставшуюся жизнь…
— Каким образом?
— Депрессии, раздражительность, вспыльчивость, иногда даже немотивированная жестокость, потом амнезия — частичная или полная потеря памяти…
— Черт… Ирка мне не простит…
— Какая Ирка?
— Жена… Бывшая…
— А, — понимающе кивнул Шапиро.
— Она за границей, я воспитываю ребенка один и за это регулярно получаю пилюлей.
— Понятно.
— Составьте, пожалуйста, для меня список препаратов, которые способны облегчить ее участь на данном этапе лечения.
— Хорошо… Как у вас с финансами?
— Можете не щадить мой кошелек. Не хватит — напишу Ирине, она пришлет либо лекарств, либо денег. Да, кстати, о чем вы говорили с генералом Левитиным?
— Экий вы хитрец! «Выпасли» меня, беззащитного…
— Не увиливайте от ответа, Степан Иванович…
— Анатолий Борисович очень обеспокоен судьбой вашей дочери.
— С чего бы это?
— Не знаю. Но он настойчиво просил ежедневно докладывать о состоянии ее здоровья.
— И все?
— Нет. Еще генерал распорядился поставить в палате круглосуточную охрану.
— На каких основаниях? Аня не преступница, не подозреваемая, не ценный свидетель…
— А если неизвестный злоумышленник захочет повторить нападение? Вы об этом не задумывались?
— Какое нападение? Все свидетельствует о том, что произошел несчастный случай… Падая, дочь сама напоролась на этот клятый сучок!
— А вдруг кто-то ее толкнул?
— Все возможно. Дети возвращались с тренировки, дурачились, баловались… Какой в этом криминал?
— Не знаю. Вам виднее!
Доктор отвернулся, красноречиво давая понять, что разговор окончен.
* * *
Оставшись без присмотра, Егоршин подошел к Анюте и принялся тщательно обследовать неподвижное тело. Чуть выше локтя на левой руке дочери красовались два пятна. Свежих, лиловых, не успевших почернеть. Как будто кто-то впился пальцами в ее бицепс и долго не отпускал…
Где это случилось — на тренировке или на аллее парка, Василий, естественно, определить не мог.
Иных следов насилия на теле не оказалось.
Что? Что произошло вчера вечером?
Нападение, на которое намекал доктор Шапиро? Тогда с какой целью? Ограбления? Так ведь ничего не взяли! Изнасилования? Нет, нет и еще раз нет…
Вариант первый… Ребята расходились по домам после тренировки, толкались, Аня не удержалась на ногах и упала. Хулиганы не на шутку испугались и разбежались в разные стороны…
Вариант второй. Что-то вспугнуло ее: человек, зверь, автомобиль… Дочь бросилась в сторону, оступилась и, падая, напоролась на сучок…
Как ни крути — банальное ЧП. Несчастный случай.
Тогда почему дело взял под свой личный контроль начальник УВД? Только потому, что отец жертвы его подчиненный?
Никаких других выводов без осмотра места происшествия сделать было нельзя, и майор решил снова позвонить верному Шелягову.
— Алло, Андрюха, ты на колесах?
— Так точно!
— Давай ко мне в больницу!
— Не могу… Ракитский к себе просят!
— Надолго?
— Это ты у него спроси.
— Ладно. Освободишься — позвони. А я пока топтобусом… В парк. Где это случилось, помнишь?
— Конечно. Зайдешь с центрального входа…
— Ага…
— Свернешь на левую аллейку…
— Есть…
— Перейдешь мостик через пруд — и снова налево…
— К зоопарку?
— Да. Не доходя его, справа — огромный ясень. Когда-то под ним мы распивали бутылочку. Семьями.
— Ну, у тебя и память!
— За ясенем — ряд молодых березок…
— Знаю.
— В одну из них и врезалась твоя дочь…
— Понял.
* * *
Найти нужное деревцо труда не составляло — на нем остались следы запекшейся крови.
Василий несколько раз обошел по периметру прилегающую территорию: от ясеня — до зоопарка, от зоопарка — до пруда и разочарованно развел руками. Нигде ничего! Правда, в одном месте он обнаружил на асфальте две черные полосы, явно следы торможения какого-то легкового автомобиля, судя по базе — иностранного производства, но что могли дать они в сложившейся ситуации?
Несмотря на то что при въезде в парк был установлен знак «Пешеходная зона», сильные мира сего и днем и ночью гоняли по узким аллейкам на своих крутых тачках. Какая из них тормозила ночью у зоопарка и имела ли она хоть какое-то отношение к тому, что случилось с Анютой, установить не представлялось возможным.
Придя к такому обескураживающему выводу, майор присел на свежий пенек и достал очередную пачку «Винстона». Как Марк Твен, он бросал курить десятки раз, иногда периоды воздержания измерялись месяцами, но спустя какое-то время вредная привычка все равно брала верх…
В это время зазвонил мобильный.
— Ты где? — спросил Шелягов.
— На пеньке от ясеня, под которым мы когда-то пили водку. На месте преступ… происшествия растет совсем другое дерево.
— Не дуркуй, Васек! Ты же знаешь: у меня идеальная зрительная память.
— Когда ты, черт возьми, перестанешь спорить со старшими по званию?
— Как только — так сразу…
— Давай быстрей ко мне!
— Есть…
Егоршин выключил трубу и, наконец-то прикурив сигарету, неспешно двинул навстречу товарищу.
* * *
Андрей не стал игнорировать правила дорожного движения — оставил машину у входа в парк и пошел пешком. На мосту друзья встретились.
