Максимов и Егоршин дождались, когда лайнер поднимется в воздух, и только тогда покинули помещение порта.
— Ну, куда теперь? — усаживаясь за руль «Октавии», поинтересовался капитан.
— В больницу!
— По дороге никуда не хочешь заскочить? Попить кофе, сожрать малюсенький бутерброд, — он нагнул указательный палец своей рабочей правой руки до большого так, что между ними образовался зазор не более чем в миллиметр, и лишь потом принялся поднимать его… В итоге желаемая толщина хлеба с маслом быстро возросла до нескольких сантиметров.
— А что?! Я не против, — поддержал товарища Егоршин. — Берем Ларису — и в «Берлогу»!
— Взгляни на часы? Девять утра… Какая, к черту, «Берлога»? Да и Криштопа наверняка еще дрыхнет!
— Тогда давай на вокзальную площадь… Там недавно новый кабак открыли. Работает круглосуточно. И цены в нем не кусаются…
— Я двумя руками «за»!
* * *
Сказано — сделано.
Максимов завел «шкоду» и по недавно отремонтированной объездной дороге, минуя центральную часть города, погнал ее в направлении северной окраины. Когда до автостанции остались считанные метры, в кармане его сообщника задребезжал мобильный телефон. Тогда никто из них еще не знал, что этот ранний звонок не только круто изменит сегодняшние планы, но и поставит жирную точку на карьере майора Егоршина. Да что там карьера? Вся его жизнь полетит к чертям!
— Слушаю!
— Василий Давыдовыч… Это Гриша Воронов…
— Ну…
— Я в больнице… А дядя Ваня боится вам звонить…
— Что? Что случилось?
— Аня умерла…
В одно мгновение мир рухнул.
Участилось дыхание, затрепетало и защемило в груди — второй или третий раз за последнее время.
Мобильный телефон выпал из потной ладони и полетел под водительское сиденье.
Егоршин обхватил голову двумя руками и, уткнувшись лицом в пластмассовую переднюю панель, беззвучно зарыдал.
Той, ради кого он жил на белом свете, его дочери, его кровинки, уже нет, и больше не будет никогда…
О ком теперь заботиться, за кого волноваться, переживать?
От кого ждать внуков, продолжения, так сказать, рода?
…Серега сразу все понял. Выключил двигатель и обнял товарища.
Несколько минут они молчали.
— У тебя есть водка? — наконец подал признаки жизни Василий.
— В машине нет, но если «душа требует» — я сбегаю…
— Погоди… Сперва надо появиться в больнице. Трезвым. Хотя нет… Я не переживу этого зрелища… Ты знаешь кого-то в похоронке?
— Да. Директора. Юру Наконечного.
— Так его же сняли…
— Как сняли, так и восстановили. По решению суда.
— Когда?
— На прошлой неделе.
— Порядочный дядька… Свяжись с ним и урегулируй все вопросы.
— Хорошо…
— Ваня рассчитается…
— Понял…
Егоршин наконец-то извлек из-под сиденья свой «Самсунг» и, включив громкоговоритель, принялся по памяти набирать хорошо знакомый номер…
— Алло, — вскоре разнеслось по салону.
— Что же это ты не уберег мою дочурку, брат?
— Прости, — только и выдавил Иван.
— Ты никуда не отлучался?
— Нет.
— А Воронов?
— Шут его знает…
— Он что же, не рядом с тобой?
— Нет.
— А вчера, когда ты вернулся, Гриша был в палате?
— Да.
— Один?
— Да.
— Что ты заладил, как на полиграфе… Нет. Да. Да. Нет. Расскажи обо всем в подробностях и деталях!
— Я попил пива, это заняло полчаса, ну — час, не более… И пехом — назад, в больничку. Дернул дверь в палату — та заперта. В общем, все, как ты инструктировал…
— Дальше!
— Постучал. Парень открыл. С Аней все было нормально. Как мне показалось, она даже улыбнулась… Я записал номер Гришкиного мобильника — и отпустил его на все четыре.
— После этого в палату никто не заходил?
— Нет.
— Ни врачи, ни медсестры, ни санитарки?
— Шапиро был. Сегодня утром. Спросил, как дела, покрутил ручки, пощелкал тумблерами на своей аппаратуре — и все…
— Анютке поплохело сразу после его визита?
— Где-то через час… Щеки надулись, глаза полезли из орбит… Я на монитор… Там эта чихня, то ли парабола, то ли гипербола: вверх — вниз… И сразу — сирена… Вау! Вау! Народу сбежалось — яблоку упасть негде! Сопливый докторишка — из интернов — принес электрошокер, начал сдавливать ей груди… Одновременно сестра вводила в вену какие-то препараты… Они делали все, что могли, брат…
— Обзвони родственников… Деньги у меня дома. Десять бумажек с портретом президента Франклина найдешь в энциклопедии стрелкового оружия, еще столько же в сборнике произведений моего любимого Конан Дойла…
— Ты че надумал, брат?
— Серега тебе обо всем расскажет…
— Серега это кто?
— Капитан «Максимов», который подвозил тебя в «Рондо».
— Береги себя, Василий…
— А… К черту!
* * *
Егоршин выключил трубу и повернулся лицом к своему сообщнику.
— Ну что, Сергей… Забыл, как тебя по батюшке?
— Михайлович.
— Настал твой звездный час…
— Вы о чем, товарищ майор?
— А то ты не знаешь?
— Нет, конечно…
— Радуйся! Все идет по заранее намеченному плану. Твоему плану!
— Не понял…
— Сегодня я замочу эту суку, и ты, наконец, возглавишь мафию!
— Да я шутил, Вася!
— Зато я — нет.
— Ты что надумал?
— Отомстить и умереть!
— Не дури, братишка… У нас и враги то разные! У меня — Левитин, у тебя — Белокуров…
— Одна шайка-лейка, как говорит Дюймовочка.
— Какая Дюймовочка, блин… У тебя с головой все в порядке?
— Как никогда! В котором часу они собираются в «Берлоге»?
— В шестнадцать ноль-ноль…
— Надеюсь, до этого времени ты меня не бросишь?
— Нет.
— Тогда давай сначала в баню. Помыться, как велит русский обычай, перед тем, как уйти в вечность…
— Значит, в сауну?
