— Ты о чем, дружище?
— Пойти в бригаду…
— А-а… Так ведь он ничего конкретного не предлагал. А покупать кота в мешке — я не привык.
— Особого выбора у нашего брата нет, — безжалостно констатировал инвалид. — Государственные предприятия простаивают, а в частные с такой биографией лучше не соваться… В бизнесе, сам знаешь, все ниши забиты, остается только одно — податься в попрошайки или в банду! Хотя, какие они к черту, бандиты? Скорее — предприниматели, консолидировавшиеся для того, чтобы не платить мзду рэкетирам от власти. Да, кстати… Бубен держит несколько магазинов, малое предприятие, владеет контрольным пакетом акций некоторых добывающий компаний…
— Откуда это тебе известно?
— Из газет! Писаки сейчас ничего не боятся. Режут правду-матушку, не задумываясь о последствиях. Только на их лепет давно никто не обращает внимания!
— Эт точно…
(«Еще и как точно! Который год я в этой шкуре… Не то чтобы совсем и никогда, но чаще всего — все наши стрелы пролетали мимо целей. Или попадали в «молоко»… И еще, на ту же тему… Прошли, в сущности, считанные дни, а меня уже трусит при виде свежей газеты. Никогда не думал, что отсутствие информации станет одним из самых тяжких испытаний во время текущей спецоперации»…)
— К нам в зону пресса поступала нерегулярно, — несколько секунд мысленно поразмышляв о собственной прямо-таки наркотической зависимости от масс-медиа, совершенно искренне пожаловался Гольцов. — Иногда до драки доходило из-за клочка бумаги с правдивой статейкой… За каждой толковой книгой по проблемам преступности — люди в очередь записывались. Ее обладатель на время становился чуть ли не авторитетом. Конечно, писаки часто порют лажу, но и дельные мысли у них иногда проскакивают!
— Будь спок, нам информационный голод не грозит, — многозначительно пообещал Женька. — Я телку хорошо знаю, которая на лотке печатной продукцией торгует… Трахаю ее раз в месяц, чтобы не утратить квалификацию. Она на этом деле помешана…. Хошь — журнал. Хошь — газету. Задаром почитаем. Только аккуратно. Порвешь или загадишь — придется платить! Ленка сама у хозяина на зарплате…
— Понял! Значит, будем с новостями?! — облегченно вздохнул разведчик.
— Без них никак нельзя! Я, когда в общаге кантовался, информацию «из ящика» черпал. В первое время на вокзале дурел без телевизора. А сейчас ничего, привык… — подытожил Женька и, потягиваясь, добавил: — Спать что-то расхотелось.
— Мне тоже.
— Может, поговорим? По душам… А то мы еще ничего не знаем друг о друге…
— Чур, ты первый!
— Ладно…
Бомж натянул по уши ветхое одеяло и, оглядевшись по сторонам, начал свой рассказ:
— Я из местных. Коренной сибиряк… Жили мы в деревне, сейчас она уже в черте города находится. Нормально жили, как все. Отец немного выпивал, мать, как я понимаю с высоты прожитых лет, слегка погуливала… Они разошлись, когда мне было четыре годика. Батяню c тех пор ни разу не видел, он съехал куда-то на юга, а мамка… Та тоже вскоре слиняла в Прибалтику. То ли в Латвию, то ли в Литву, до сих пор не знаю. Ее новый хахаль оказался из высланных, где-то в начале семидесятых некоторым из них разрешили вернуться на историческую родину… Мы вдвоем с бабкой тогда перебивались… Она умерла, когда мне исполнилось шестнадцать. Остался один. Школу забросил. И рванул на север с геологами, так сказать, в качестве подсобной силы. То были лучшие годы в моей жизни… Пока в армию не забрали. Сразу загремел в Афган, как большинство сирот. Попал в самое пекло. До сих пор по ночам кричу… Ты сам там побывал — знаешь. Командиры внушали, что мы выполняем интернациональный долг, а сами… воровали налево и направо. Вот почему так много генералов вскоре оказались в числе совладельцев частных банков, видных политиков. Нашему губернатору тоже в горячих точках служить приходилось. Так что деньжат, поверь мне, нахапал немерянно! Как это делалось? Надо, к примеру, из Пакистана переправить в Афган оружие для душманов. Через охваченные войной города и веси идти небезопасно. Поэтому караван по договоренности с пограничным начальством зачастую проходил через земли Таджикистана! Наши ребята все взоры обращали на юг, а у них в тылу разгружались пушки, «Стрелы», «стингеры», пулеметы для моджахедов…
— Что было — то было, — согласился Максим. — Об этом многие газеты писали.
— Или вот такой случай, — невозмутимо продолжал Женька. — Из Союза пребывает самолет с ценным грузом (вооружение, медикаменты, продовольствие — не важно что!). Его разгружают где-нибудь в горах и порожняком гонят на юг Афганистана. Летчики включают автопилот и… выпрыгивают с парашютами. А в крылатую машину попадает «Стингер». Бывали случаи, когда ракета поражала лайнер раньше, чем его успевал покинуть экипаж! Все заранее выгруженное имущество, естественно, списывалось и передавалось душманам. За американскую зелень…
— Ну, это ты уже загнул! — не выдержал разведчик. — В советское время за такое…
— Эх, Пашка, Пашка! — укоризненно покачал головой Евгений. — Наивный ты чувак… Хошь верь — хошь не верь: мы сопровождали именно такой самолет! На границе его разгрузили. С понтом, для проведения каких-то технических мероприятий. «Регламентные работы!» — объяснили особо любопытным командиры. Известно: после профилактики летчики обязаны совершить пробный или контрольный вылет. Порожняком. Но группу сопровождения почему-то препроводили в салон. Предварительно накачав солдат наркотиками и водкой — кто чего желал! Подозрений у ребят не возникало. Старшему-то из нас в то время всего лишь двадцать стукнуло. Ни ума, ни опыта. Только Влад Проценко из-под Киева что-то неладное почуял. «Не пойму, — говорит, — зачем летуны берут с собой парашюты? В транспортной авиации ими пользоваться не принято!» Полагаю, членам экипажа высокопоставленные организаторы той аферы выплатили немалый аванс, а также предоставили гарантии безопасности, но своего слова не сдержали. Как военные люди, они прекрасно понимали, что свидетелей оставлять в живых нельзя… Вскоре после взлета в самолет угодила ракета. Прямо в кабину. Парашюты не понадобились… Погибли все. Как я спасся — не знаю. Чистая случайность, чудо, один шанс из миллиона… Тем более что уже через несколько минут у места катастрофы были духи. Чтобы лично убедиться в отсутствии уцелевших «шурави». Но я успел с перебитыми ногами отползти на несколько сот метров и затаиться в узкой расщелине. Пролежал там несколько суток, пока меня случайно не подобрали автомобилисты, колонной проезжавшие мимо. Впрочем, слово «случайно» здесь вряд ли уместно. Я «выкатился» из пещеры под колеса головному «Камазу»…
— Ты считаешь, что наше командование действовало в сговоре с моджахедами?
— Конечно! Духи первым делом пересчитали тела и, обнаружив «недостачу», стали тщательно прочесывать местность. Но Богу было угодно, чтобы я остался в живых. Зачем — не знаю. Может, для того, чтобы через столько лет поведал миру правду?
— Ты сообщал о случившемся в контрразведку или военную прокуратуру?
— Я что — сумасшедший? Самоликвидатор? Они б меня и в госпитале достали. Даже имя свое никому не называл! «Дежа вю» — и все тут! Только в Чимкенте, после ампутации, память «частично вернулась» ко мне. Сначала вспомнил фамилию, затем — место жительства, и отправился, наконец, домой… Жил один в родительской избушке. Квартиру в городе получил лишь после того, как она окончательно развалилась. Малосемейку, с общей кухней! Лучше б погиб тогда заодно с друзьями! Соседи меня голодом морили… еле сбежал от них… Но, может быть, все еще наладится, а?
