— Единицы. О существовании друг друга никто из вас знать не должен. Связь по-прежнему будешь держать только со мной. Донесения направляй по прежнему адресу. Пароль на смену руководителя — тот же…
— Дай бог, чтобы уж он-то совсем не понадобился, — искренне сказал я.
Генерал улыбнулся самыми уголками рта и бросил устало:
— К сожалению, сейчас у меня намного больше шансов уехать в Могадишо, чем раньше. Но, что бы ни случилось, ты будешь работать только с одним человеком. Кстати, служебные дела твои идут совсем неплохо. Если так пойдет и дальше, вскоре не тебе будут отдавать приказания, а ты!
— Я не самый большой карьерист на свете!
— Вот и правильно. Есть вещи поважнее карьеры — дом, семья, как у тебя на этом фронте?
— Нормально.
— А должно быть хорошо! С первого сентября устроишься на работу в институт.
— Это непросто.
— Зайдешь к ректору, представишься… Он будет в курсе.
— Понял!
— Как с живописью, справляешься?
— Мой сюрреализм с эзотерическим оттенком входит в моду!
— Хорошо. Держи нос по ветру. И готовься к персональной выставке. Возле тебя есть какой-нибудь выставочный павильон, дворец культуры?
— Есть. Имени Ленсовета.
— Договорились. На май 1985-го готовься выставить свое «полное собрание сочинений».
— Будет сделано!
— Прессу подготовим. Ты по-прежнему квадратики чертишь и кружочки?
— Больше ничего не умею!
— Значит, будешь современным Малевичем.
— Ну, это вы загнули!
— Лучше перегнуть, чем недогнуть. Все твои картины закупит Ведомство, так что намалюй как можно больше. Денег получишь — мало не покажется. Купишь соседям по коммуналке две однокомнатные квартиры, сам будешь хозяйствовать на «ленинской малине».
— Вам и это известно!
— А как же! Да, кстати, как тебе «Вымпеловцы»?
— Боевые ребята.
— Скоро на тебя посыплются заказы, как из рога изобилия. Никому не отказывай. Фамилии, клички, все мотай на ус — и сообщай в Москву. Только одно подразделение подготовишь тайно. Назовем его условно «Белая стрела». Ты займешься московским филиалом, москвичи — питерским…
— Как я их узнаю?
— Они скажут: «Мы от Ивана Ивановича». Этого достаточно. Рапорт про их подготовку посылать не надо.
— Есть!
— В следующем году, нет, лучше в 1986-м, пройдешь еще одну доподготовку. О месте и времени сборов вскоре сообщу дополнительно…
— Разве Ведомство больше не устраивает уровень моей подготовленности?
— Не задавай лишних вопросов. Время идет. Совершенствуется техническая оснащенность спецслужб, появляются новые психотропные средства, системы вооружений, изменяются цели и задачи. Ты должен быть в курсе всего этого! На вот возьми, полистаешь на досуге, — он протянул мне тощенькую книжицу на английском языке. — Это совершенно секретное пособие по подготовке лучших в мире английских диверсантов. «САС», «СБС»… Тебе это пригодится…
Это было чтение вовсе не для досуга. Очень нужная книжица, понял я, бегло перелистав несколько страниц. И конечно же издана без указания не только фамилии переводчика, но и тиража, и типографии… Любят и умеют у нас в системе такую конспирацию — не задумываясь, что сама такая «анонимность» для внимательного человека может стать вполне «прозрачной».
— Просьбы, жалобы имеются? — для проформы поинтересовался напоследок Иван Иванович и, услышав в ответ бодрое: «Никак нет, товарищ Иванов», зашагал к выходу из Ботанического сада.
Я еще немного полюбовался диковинными растениями и вскоре вернулся домой.
Это была наша предпоследняя встреча.
Еще одна состоится спустя пять лет, когда я под личным руководством Ивана Ивановича буду готовить шестнадцать «морских дьяволов» для охраны лайнера «Максим Горький», на котором у берегов Мальты встретятся первый и последний президент СССР Михаил Горбачев и Джордж Буш.
А в 1991 году, когда «Союз нерушимый республик свободных» развалится на мелкие кусочки, мой воспитатель и начальник, человек, о котором я знал так мало и все же доверял всецело, «товарищ Иванов», считавший себя в какой-то мере ответственным за случившееся, «уедет в Могадишо» — пустит пулю себе в висок…
3
Старший Кум майор Мунтян был мужчиной невзрачным — тощим и сутулым, с небритой бледной физиономией, сразу выдающей в нем неудачника. Все части его лица были сами по себе какими-то незначительными, мелкими. Нос, точно курсисткин кукиш, миниатюрный рот, очерченный узкими фиолетовыми губами, рыбьи глазки с красными прожилками… Довершали картину плотно пригнанные к башке маленькие уши.
Кум восседал напротив меня, предполагая, что выглядит грозно и свирепо. На самом деле картина была явно комедийной. Он сидел на чрезмерно низком, приваренном к вбитым в пол штырям, табурете; это привело к тому, что почти все тело Мунтяна, включая плечи, скрылось за высоким столом, и только голова торчала над ним. Она даже отдаленно не напоминала размерами богатырскую башку из «Руслана и Людмилы», и на голову мудрого Гудвина тоже не была похожа. Так что страху она не нагоняла, более того, вызывала иронический смех.
Проще говоря, для меня он не представлял серьезной опасности, но два гиганта, заслонившие собой выход из кабинета Мунтяна, не способствовали возникновению благодушного настроения. Тем более что я был повернут к «вертухаям» спиной и не мог контролировать их действия. Один из них сопровождал меня на этот допрос к начальнику оперчасти; мне с ним приходилось сталкиваться и раньше, и я запомнил, что он отличался от остальных своих товарищей явно недружелюбным отношением к узникам. От него зеки, как рассказал Барон и те немногие, с кем удавалось переговорить на прогулках, постоянно ждали провокации: то саданет локтем под дых, то ткнет коленкой между ног. Лично я никогда не обращал внимания на такие мелкие пакости, — чем еще больше раззадоривал его.
— Закрой кабинет, Виктор! — обращаясь к этому скалоподобному существу, рявкнул Мунтян.
Я оказался в закрытом каменном мешке. В западне. Интересно, они будут о чем-то спрашивать для приличия или сразу приступят к избиению?
— Надеюсь, ты понимаешь, что тебе грозят обвинения в пособничестве побегу?
— Какому побегу?
— Ты идиот или только прикидываешься?
— Наверное, идиот, — потому что ничего не понимаю.
— Сейчас поймешь… Виктор!
Похожий на Кинг-Конга контролер давно ждал этой команды. Щелкнул замок, и грубые руки беспардонно обвили мое горло. В голове помутилось.
А-а… Будь что будет.
Пятка моей правой ноги быстро находит самое уязвимое место мужчины. Виктор заорал и чуть-чуть ослабил руку, она на миг оказалась против моего рта, и я не упустил момент — впился зубами в запястье.
