— У нас уголовники старой формации не в почете. Бандиты из новых до первых ролей дорвались. Для этих авторитетов не существует.
— Это точно. Главные авторитеты у них — господа Кольт и Маузер. Это я образно. В моде у всех этих новоявленных бандитов отечественное оружие. «ТТ», «калашников», СКС — патриоты! Только язык выстрелов они еще в состоянии понимать. И мы будем разговаривать с ними на их языке!
— Разговаривать прикажете мне лично или разрешите подготовить переводчиков?
— Что я ценю в тебе, так это твой юмор. С другими агентами общаешься — оторопь берет, волосы встают дыбом не столько от того, какие факты они приводят, но и от их состояния. А ты обо всем рассуждаешь как бы в шуточку. Поэтому мне с тобой легко, Кирилл. Легко и надежно… И я тебе доверяю, как никому другому. Вскоре займешься первой группой агентов с правом на убийство…
— «Белых стрел»?
— Молодец. Не забыл… Будешь готовить бойцов для работы в Белокаменной. Ты для них просто преподаватель, инструктор, одним словом, гражданский человек, но никак не старший коллега, не командир. Больше знать им не положено. В первой группе — десять бойцов. Старшего назначишь сам. Его кличку сообщишь мне по прежнему каналу. Взамен получишь от меня адрес командира подразделения по ликвидациям питерских авторитетов, которое будет проходить подготовку в Москве. Вернее, номер абонентского ящика в одном из отделений связи столицы. Будешь присылать ему задания. Никаких инструкций, рекомендаций, планов предстоящей акции — лишь фамилия человека и где его можно найти. Домашний адрес, ресторан, в котором он питается, или офис фирмы. Остальное — забота «Белых стрел».
— Понятно. А начальная подводка ко мне?
— Ты будешь иметь дело только с командиром подразделения. Если его по каким-то причинам ликвидируют — получишь нового партнера. Но учти — Ведомство проведет тщательное расследование причин его провала, и упаси боже, если окажется, что в этом виновен ты!
(Я пропустил угрозы мимо ушей, так как прекрасно знал, что в нашем ведомстве бывает с предателями!)
— …Только ты и я будем знать, как найти командира группы, так что ответственность за его жизнь делить придется пополам…
Это я тоже твердо знал. Вообще, это правило любой спецслужбы — чем выше статус агента, тем меньше людей его знает. Ограничивать надо и встречную информацию, не следует на высоком уровне вникать в связи низовых агентов, а тем более хранить обширную документацию. Все тайное рано или поздно становится явным — если не уходит в могилу с теми немногими, кто информацией располагал…
Словно прочитав мои мысли, Иван Иванович сказал:
— О твоей подлинной роли в организации на сегодня известно лишь мне, о том, кто непосредственно пустит «Белую стрелу», — мне и тебе. Командир ликвидаторов знает только своих агентов, но не подозревает, кто отдает ему команды. Даже на какую службу работает — может лишь догадываться. Каждый из боевиков вербует своих агентов в стане врагов, то есть уголовников, о них нам знать не обязательно. И так далее — до бесконечности…
А ведь, наверное, в истории существовали организации, подумал я тогда, которые ни разу не провалились, не были раскрыты, — организации, в которых, возможно, только самые-самые высшие руководители владели Тайной, а остальные даже не знали по-настоящему, чему и зачем они служат… Предают не всегда сознательно. Но если не знаешь — не предашь, как бы ни сложились условия… Только — почему я говорю: «существовали»? Может быть, они и действуют…
— Жесткая структура, — подтвердил я слова генерала.
— Такие беспрецедентные меры предосторожности помогут предотвратить многие провалы, а если они все же произойдут, мы отделаемся малой кровью: выпадет всего одно звено в большой и мощной цепи, его быстро заменят, а вся Система продолжит бесперебойное функционирование в нормальном режиме. Да и виновного в сбое при такой постановке дела несложно обнаружить — под подозрением окажутся два-три человека, не более…
— Как я узнаю, кого предстоит убрать?
— А вот это, Кирилл, предстоит решать тебе самому. Главным в Питере остаешься. Так что оправдывай доверие!
— Буду стараться… — кивнул я. Потом решился и спросил: — В какой-нибудь стране еще предпринимали что-нибудь подобное?
— Да. Не так давно. В Южной Корее. Президенту Чон Ду Хвану не понравилось, как ведется борьба с преступностью в столице. Он приказал в три дня очистить Сеул от бандитов. Полиция справилась с поставленной задачей. Всех более-менее авторитетных гангстеров вывезли за город и расстреляли. Без суда и следствия. Сейчас Сеул — один из самых спокойных городов на свете…
Значительно позже я узнал, что корейскому рецепту последовали и в наших среднеазиатских республиках — если, конечно, словом «республика» можно называть то, во что они превратились за десятилетие самостоятельности. Последовали с буквальной точностью, но, полагаю, с меньшим эффектом. Точно не знаю — виновата специфика моей легенды ВАГО: откуда у простого питерского художника могут быть особые интересы или такие связи с ближним зарубежьем? Но предполагаю…
А Иван Иванович продолжил:
— Да, еще… Времена смутные настали. Все продается и все покупается. Повторюсь, раньше о тебе знали только бывший шеф Ведомства, да я. Сейчас остался один я.
— Поздравляю!
— Догадлив ты, стервец!
— Это от Бога! — пошутил я.
— Веришь? — неожиданно серьезно спросил Иван Иванович.
— Как сказать…
— Значит, не веришь. Зря. Все мы под ним ходит. Вот тебя, кто назначил главным по Северной столице?
— Не знаю. Вы, наверное.
— Может, и я. А меня кто?
— Президент.
— Возможно. А его кто?
— Люди!
— Бог. Верь мне, все от Бога, Кирилл… И Президент наш, и начальник Ведомства, и ты…
Я редко себе такое позволял, но здесь сказал:
— Мне показалось, что вы совсем не почитаете нашего Президента помазанником Божьим.
— Представь, показалось это тебе, Кирилл Филиппович. То, что меня совсем не радует МСГ сегодняшний, означает совсем другое. Не понимаю я, почему Господь так быстро снял с него санкцию… Неужели нам надо все развалить и во всем разувериться?
— Пути Господни неисповедимы… — обронил я расхожее выражение.
— А жаль… Но кое в чем я уверен твердо. Знаю, что каждому из нас Всевышним поставлена задача уничтожать ту шушваль, которую Господь по тем или иным причинам не захотел убрать собственными руками… Время, как я уже сказал, — смутное. Все продается и покупается… — вроде без особой связи с предыдущим повторил генерал. И я счел возможным спросить:
— Это, конкретно, что значит?
— А вот что. Структуру усек? Если не сам завалишься, а что-нибудь неожиданное с тобой случится — помни, сдать тебя мог только я один! Или тот, кто меня сменит.
