Как видим, обычный пира… пардон, корсарский рейд.
Примерно в то же время отряд Марка Войновича у стен турецкой крепости Лагос захватил 3 и сжег 6 торговых судов.
8 июня из порта Ауза в Ливорно за графом А. Орловым отправился корабль «Ростислав». Орлов вернулся в Архипелаг лишь 14 августа 1772 г.
Между тем по приказу императрицы зимой 1771/1772 г. на Балтике начали собирать 4-ю Архипелагскую эскадру, командовать которой было поручено контр-адмиралу Павлу Васильевичу Чичагову. В составе эскадры было всего три корабля: 74-пушечный «Чесма», 66-пушечные «Победа» и «Граф Орлов». Интересно, что «Чесма» был заложен в Петербурге 13 июня 1768 г. под названием «Св. Иоанн Креститель», а позже переименован в честь победы русского флота. Корабли «Граф Орлов» и «Победа» были построены в Архангельске и в июне – сентябре 1770 г. перешли на Балтику. Все три корабля осенью 1771 г. перевели в порт Ревель, поскольку он раньше освобождался ото льда, чем Кронштадт. И 8 мая 1772 г. эскадра тронулась в путь.
Эскадра Чичагова шла существенно быстрее 1-й эскадры Спиридова, и уже 5 июня вошла в Средиземное море. 16 июня корабли бросили якорь в порту Маон на Менорке. Там контр-адмирал получил приказ Орлова немедленно идти в Ливорно. Но Чичагов не смог или не захотел сразу выходить в море.
Как писал сам П. В. Чичагов: «…недостаток пресной воды, некоторые поправления, а особливо большое число больных (367 чел.) принудили меня остаться на некоторое время в Маоне»
[53].
Прибыв 25 августа в Ливорно, контр-адмирал Чичагов сдал командование командиру «Графа Орлова» капитану 1-го ранга М. Т. Коняеву и отбыл в Петербург. Обратим внимание, это уже был третий подряд адмирал (после Эльфинстона и Арфа), который прибывал с эскадрой в Архипелаг и сам отправлялся назад в Петербург. Сам адмирал П. В. Чичагов цитирует в своих мемуарах рескрипт императрицы на имя Орлова от 26 мая 1772 г.: «Поручая вам, по недостатку здесь при адмиралтействе в флагманах, возвратить сюда без потеряния времени и кратчайшим путем контрадмирала Чичагова, ежели только по соединении его с флотом вы сами не будете иметь нужды в персоне его»
[54].
Орлов не терпел конкурентов и хотел иметь только ручных адмиралов, и матушка-государыня в рескрипте дала ему возможность самому решать, принимать ли нового адмирала или гнать взашей. А то, что на Балтийском флоте «недостаток во флагманах» – чистейшей воды вранье. По прибытии Чичагова в Петербург он получил указ Адмиралтейств-коллегии: «Всемилостивейше повелеваем отправить контр-адмирала Чичагова в Донскую флотилию, которому и приказать явиться и быть в команде нашего вице-адмирала Сенявина. Екатерина. 4 ноября 1773 года»
[55].
26 августа эскадра Коняева вышла из Ливорно и двинулась в Архипелаг. Но уже через два дня в днище корабля «Победа» открылась сильная течь, и он был вынужден покинуть эскадру и идти в порт Ферайо на острове Эльбе на ремонт. 6 сентября корабль закончил ремонт и 29 сентября благополучно прибыл в базу русского флота – порт Трио на острова Парос.
Остальные два корабля 25 сентября подошли к острову Цериго и начали крейсировать между островами Цериго и Кандия в надежде захватить какое-либо судно.
Турецкий флот в первой половине 1772 г. почти не мешал русским. Остатки султанского флота и новопостроенные корабли базировались на Константинополь и боялись выходить в Эгейское море. Султан попытался было купить 15 кораблей вместе с вооружением у Франции, но получил отказ. Основных причин было две – объективная и субъективная. Первая заключалась в том, что Франция интенсивно готовилась к войне с Англией. А вторая анекдотична – шестидесятилетний дряхлый Людовик XV увлекся дитем панели, сделавшейся маркизой, – 26-летней Жанной Дюбарри. Красотке оказалась мало королевской опочивальни, и она полезла в политику, добившись отставки герцога Шуазеля, который уже более 10 лет руководил внешней политикой Франции и которого называли «кучером Европы», то есть главным политиком мира. В конце 1770 г. Шуазель получил отставку и был сослан в свое поместье. Место его по просьбе Дюбарри получил герцог д’Эгильон – человек способный, но занятый не столько внешней политикой, сколько придворными интригами. Шуазель мог заставить короля вмешаться в Русско-турецкую войну, а д’Эгильон – нет. Новый министр мог заявить русскому послу Хотинскому: «Мы сделали глупость, что позволили пройти вашему флоту». Но дальше болтовни он идти не хотел.
Турецкие власти решили использовать против русских барбарейскую (тунисскую) эскадру, состоявшую из шести 30-пушечных фрегатов и 6 шебек, и дульциниотскую
[56] эскадру, состоявшую из 47 фрегатов и шебек, вооруженных от 30 до 16 пушек.
Обе эскадры были местными корсарскими формированиями, а не регулярными соединениями оттоманского флота. Никакой угрозы 74—66-пушечным русским кораблям их слабая артиллерия не представляла. Тем не менее Орлов начал запугивать императрицу этими корсарскими отрядами. Якобы все эти суда должны были нагрянуть «нечаянным нападением» на русский флот и сжечь его. «Такие коварные с неприятельской стороны предприятия, производимые уже в действие, принудили меня принять оборонительное оружие», захватить нужные проходы и «отправить в разные места эскадры, а особливо против дульциниотов, морских разбойников, дабы не допустить оных к соединению с тунисцами», доносил Орлов Екатерине.
К середине октября 1772 г. и дульциниотская, и барбарейская эскадры ничего не предпринимали против русских, к тому же еще действовало перемирие, заключенное на Дунае 19 мая (в Архипелаге оно действовало с 20 июля). Так что турецкие планы уничтожения русского флота и захвата «губернии», скорее всего, фантазия графа Орлова.
16 сентября 1772 г. корсарская эскадра в составе фрегатов «Св. Николай» и «Слава», которыми командовали Иван и Марк Войновичи
[57], полакр «Мадон» и «Ауза», а также шебеки «Забияка» пошли к острову Цериго, где должны были соединиться с кораблями Коняева и напасть на суда дульциниотов. 12 октября суда Ивана Войновича обнаружили в Парисском проливе «девять 30-пушечных фрегатов и 16 шебек». На самом деле это были не фрегаты специальной постройки, а вооруженные парусные купеческие суда. 16 октября отряды Ивана Войновича и Коняева соединились.
19 октября фрегат «Слава», шебека «Забияка» и полакра «Ауза» пошли в разведку. Вскоре они встретили несколько фрегатов и шебек дульциниотов. Как сказано в рапорте Орлова Екатерине, фрегаты несли «нейтральные флаги». Фрегаты подошли к дульциниотским судам. Капитаны дульциниотских судов не заподозрили обмана и даже поднялись на борт «Св. Николая», где выпили с Иваном Войновичем, считая его «славянским капитаном». Войнович выведал все, что хотел, и суда мирно разошлись. Затем разведчики вернулись к остальным судам, стоявшим у острова Занте.
