Книга Конец "Золотой лилии", страница 18. Автор книги Валентин Пронин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Конец "Золотой лилии"»

Cтраница 18

– Сентиментальные басни, – оскалился Слепаков. – При чем сейчас все эти разговоры? Моя жизнь катит к концу. Спасибо, Нина, за помощь. Вот, возьми карточку, у нас в милиции отдашь капитану Маслаченко. Не забудь. Высади меня недалеко от универмага. Скоро трамваи пойдут, пожалуй. Дождь, что ли? Ну да, дождь со снегом. Чертова погодка! Спасибо еще раз, прощай. Не надо, не говори больше ничего.


В это время в кабинете директрисы феминистского клуба выясняли отношения хозяйка кабинета и потухшая, заплаканная Зинаида Гавриловна.

– Я слышала, о чем ты говорила со своим Слепаковым, – выговаривала ей жестким тоном Илляшевская. – Там микрофон. Я должна знать обо всем происходящем в этом здании. Из того маразма, который вы там несли и до которого мне нет дела, я уяснила одно важное сведение, касающееся нашей работы. Как Слепаков узнал адрес поселка и наш пароль? Из-за твоей халатности. Из-за несоблюдения данных тобой обязательств.

– Простите меня, Марина Петровна, я сама не знаю, как это случилось. Почему-то забыла уничтожить карточку.

– Что значит, ты сама не знаешь?! А если бы карточка попала в руки… Словом, куда она не должна попасть ни в коем случае, кто бы тогда отвечал?

– Я представить себе не могла, что муж… что Слепаков будет обыскивать весь дом. Не представляю, с чего ему вздумалось перевернуть мусор, какие-то старые бумажки… – плаксиво оправдывалась музыкантша. – Я буду крайне осторожна. Клянусь вам, Марина Петровна, ничего подобного больше не повторится!

– Распустеха несчастная! Тебе следовало бы вколоть шприц с такой дозой, чтобы ты валялась сутки и зеленью блевала, корова… Мне некогда расследовать в подробностях твою глупость, хотя ты знаешь: у нас нарушения дисциплины наказываются без пощады. Я первый и последний раз делаю послабление, но проучить тебя считаю необходимым сейчас же.

– Умоляю вас, умоляю… Это случайность…

– Люба! – позвала, открыв дверь, Илляшевская. – А ты, Зина, облокотись на стол и спусти-ка панталоны свои…

– Нет! Прошу вас, Марина Петровна… Не надо…

Вбежала с готовностью золотистая Люба, сразу поняла происходящее и потащила обвиняемую к столу. Директриса открыла какой-то особый шкафчик, достала из него украшенный инкрустацией элегантный хлыст. Люба тем временем повалила Зинаиду Гавриловну животом на стол, задрала ей на спину плиссированную юбку.

Илляшевская, хищно усмехаясь, сказала:

– Получай заработанное, – и сильно ударила музыкантшу поперек пышного зада.

– А-ай! – закричала Зинаида Гавриловна. – Мне больно! Мне стыдно, я не девчонка…

– Ничего, мы с тобой ровесницы, – возразила красивая брюнетка в камзоле и с явным удовольствием принялась работать хлыстом. Люба, судя по выражению ее лица, также пришла в отличное настроение. И Зинаиду Гавриловну высекли, несмотря на ее мольбы и рыдания. После чего директриса убрала хлыст в шкафчик, кивнула Любе «свободна», деловито прошлась по кабинету.

– Теперь приведи себя в порядок. Прекрати скулеж, приготовься к представлению.

Выждав, пока наказанная остановит свои всхлипы и стенания, Илляшевская подала ей бумажку с карандашом.

– Напиши здесь адрес и фамилию твоего любовника.

– Какого любовника? – У Зинаиды Гавриловны было страдальческое и томное выражение лица. – Я что-то не понимаю…

– О котором ты так долго талдычила со Слепаковым. Напоминаю: я слышала через микрофон весь ваш разговор. Пиши – и без фокусов.

Когда Зинаида Гавриловна удалилась, прихрамывая и хлюпая носом, Илляшевская взяла бумажку с интересующими ее сведениями. Вышла в мраморный вестибюль. Золотистая Люба вскочила при ее появлении.

– После конца представления я еду с двумя девушками к Беклемишевой. Так она хочет. Распалилась, старая волчица. Примерно в десять утра позвонишь по «02». Скажешь: по этому адресу (ткнула в бумажку) ночью совершено убийство гражданина Хлупина. Убийца Слепаков проживает этажом выше. Позвонишь с мобильника, разумеется.

* * *

Раннее утро промозгло брезжило над дачным поселком, где в клубе «Золотая лилия» окончилось представление своеобразного варьете. Сыпал мелкий снег вперемешку с дождем. Пошли первые автобусы и трамваи. К большим магазинам с хозяйственного подъезда причаливали громадные трейлеры и «газели». Появились немногочисленные прохожие. Замелькали автомобили. И от этого холодного тумана, от мелкого снега и дождя, из-за того, что проезжающие машины не выключали фары, было особенно неуютно, тоскливо и мерзостно на душе у некоторых прохожих. В углу двора, близко от дома, в котором жили Слепаковы, стояли мусорные контейнеры с закрытыми крышками, уже освобожденные от груд всевозможных несъедобных или полусъедобных отходов. Шныряли крысы, воровато прокрадывались бездомные кошки. Мокрые голуби и сердитые взъерошенные вороны искали чем поживиться из рассыпанного на асфальте.

Рядом с контейнерами медленно ходила в толстом пальто на вате, в теплой шерстяной шали и валенках с галошами дежурная по подъезду Тоня. Официально Антонина Игнатьевна Кулькова, консьержка. Оплывшее лицо консьержки, глаза с отечными мешками и деловитые морщины на лбу выражали несомненную целеустремленность. Она наклонялась, заглядывала за контейнеры, смотрела продолжительно вдоль двора и явно что-то искала.

– Я те задам, паскудник, опять спрятался… – бормотала старуха, пыхтя и утирая нос краем шали. – Дождешься ты у меня, подлец, дождешься, проклятый… Я тебя в чулан посажу и жрать ничего не дам. Узнаешь тогда веселую жисть… У-у, бессовестный котяра, вот я те устрою…

Ей послышалось знакомое мяуканье, фырканье и шипение. Консьержка поспешила к тому месту, где должен был прятаться ее любимый кот, и опешила. Упершись плечом в угол кирпичной будки с зигзагообразным знаком электроразряда на железной двери, стоял Слепаков, который словно ждал кого-то. Землистое, исхудавшее лицо, распухший рот с запекшейся кровью, на правой скуле ссадина, на левой синяк. Кепку он низко надвинул и смотрел на Тоню тяжелым, явно больным взглядом. Тоня сделала шаг назад и произнесла:

– О-осподи! Откуда это вы?

– Оттуда, куда ты посылала мою жену, – хриплым и злобным голосом ответил пенсионер. – Из Барыбина, из Липовой аллеи с «Золотой лилией»… Из притона, где продается лесбийская любовь, стерва!..

– Хи, шутник вы, Всеволод Василич, – хитро засмеялась Тоня. – Какие притоны, какая латвийская любовь? Никакой такой не знаю, ни латвийской, ни эстонской. Это что за напрасная клевета на меня…

– Думаешь, я не разгадал, для чего тебе понадобилась моя жена? Для чего ты все это завертела: под Хлупина Зину, он на меня молдавского вора… Думаешь, не знаю, что ты в доле со съемщиками на моем этаже, бандитами, торговцами «дурью», с этим помощником твоим ночным, душманом?.. Через него и профессоршу Званцову затянуть хочешь?.. А Зина чтобы наркоту в инструменте своем в эту «Лилию» доставляла?

– Ей-боже, с ума ты съехал, гражданин Слепаков. Лечить тебя надо, да поскорей. А коли ты такой вумный и все как есть разгадал, что же ты в милицию не идешь, а? Боишься? Почему? Потому что сам ты преступник и жена твоя музыканьщица тоже… А я-то вовсе ни при чем.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация