– Что им нужно?
– Не знаю. Хотят предупредить, чтобы ничего не рассказывали следствию. Это лучший вариант.
– Ужас какой!.. Но я не понимаю, чего они опасаются? Я видела их бесстыдное варьете… Сейчас в Москве и не такое увидеть можно. И никому не запрещают. Я видела, они избили Севу… Всеволода Васильевича… Из-за этого? Как же ты думаешь поступить, сынок? Может быть, где-нибудь меня высадишь? Я попробую с ними поговорить…
– И думать не смей! – рассердился Дмитрий; лицо его стало суровым и сосредоточенным. Чувствовалось, юноша знает, что такое опасность, и не раз с ней встречался во время службы на Кавказе. – Я постараюсь оторваться от них. Жаль, у нас тачка слабовата. С другой стороны, при такой тесноте, пробках, на нашем «Жигуленке» легче проскочить краешком, затеряться в толкотне, вильнуть куда-нибудь проходным двором.
Ехали довольно долго. Постепенно Дмитрию удалось отдалиться от преследователей и в районе Серпуховского вала ускользнуть от них. Осуществив несколько проверочных уверток, направились в Чертаново, к дому.
– Мы правильно сделали, что не пошли на поминки с толстяком и сотрудниками. После ресторана нас бы точно прихватили, – Дмитрий напряженно выстраивал в уме какие-то планы. – Значит, так, мама… Нашу машину я временно ставлю в гараж к Серёге Ардаматскому, у него есть место. Придется поездить на метро. Ничего, да и деньги на бензин поэкономим. В городе они тебя не узнают. А вот вблизи милицейского управления могут. На всякий случай, я первый раз без тебя пойду к этому… к оперу…
– Капитану Маслаченко?
– Поговорю с ним или с другим опером, ведущим дело. А дальше будет видно. Что делать, жизнь жестока. Возьми себя в руки, мама, постарайся успокоиться.
– Ох, какая жизнь… – вздохнула тревожно Нина Филипповна. – Войны нет, а жить страшно.
– Как это войны нет! – возразил Дмитрий, усмехаясь с убежденностью человека, побывавшего в смертельно опасных передрягах. – Война идет не только по южным границам. Война то скрыто, то явно проявляется и «на гражданке». Кругом заказные убийства, налеты на конторы, учреждения, захваты предприятий, целых огромных комплексов вооруженным путем. Спекуляции, бандитизм, вымогательства. Война всех против всех.
* * *
В «убойном» отделе милицейского управления завели уголовное дело по факту самоубийства Всеволода Васильевича Слепакова, посмертно обвиняемого в убийстве гражданина Молдовы Джордже Ботяну. Что касается других известных нам, криминальных событий, то по ним продолжала работать группа уголовного розыска. Подключалась и прокуратура. Проходили опросы свидетелей, разрабатывались версии.
Через десять дней после бывших ноябрьских праздников капитан Валерий Сидорин подъехал к управлению на своей вполне приличной «Волге». Сидорин был высокий темноволосый человек с усталым лицом, в старой куртке под замшу, сером свитере и неглаженных брюках. Коричневый плащ с теплой подстежкой держал в руках. Проходя, поздоровался с дежурным милиционером и поднялся к начальнику.
Исполняющим обязанности начальника отдела значился майор Полимеев. Он уже сидел у себя в кабинете за письменным столом и говорил по телефону с кем-то из «муровского» начальства. Как всегда, Полимеев выглядел ухоженным, свежим и выспавшимся, в прекрасно сидевшем кителе с сияющими пуговицами.
– Да, конечно, закончим, – говорил Полимеев, кивая головой и делая взгляд уверенным. – Улик больше, чем необходимо, товарищ полковник. И вещественные доказательства налицо. Проверяем. И на наркотики тоже. Слушаюсь.
Через минуту опять:
– Слушаюсь. Все сотрудники работают в полную силу. Так точно. До свидания, товарищ полковник… Чего-то он паникует, – положив трубку и обращаясь к вошедшему Сидорину, закончил Полимеев.
– Он всегда паникует, – раздраженно проговорил Сидорин. – Ему в два дня вынь да положь. Как-будто мы какие-то экстрасенсы или… как они…
– Волшебники, колдуны?
– Не волшебники, а ясновидящие. Предсказатели. А мы люди. С определенной квалификацией, практикой и всё такое.
– Вы не люди, а опера. Вот то-то. Давай Валера, зови Маслаченко и других. Будем совещаться.
С выражением продолжающегося раздражения на усталом лице Сидорин повесил на вешалку плащ и выглянул в коридор.
– Минаков, – громко позвал Сидорин, увидев кого-то из подчиненных, – Маслаченко к и.о. начальника. Рытькова тоже. И лейтенанта Михайлову. Ну, Галю, Галю… Не ощеривайся…
Вскоре в кабинет с российским флагом в углу, двуглавым орлом и портретом президента над головой начальника, вошли вызванные.
– Садитесь, – бодро произнес Полимеев, компанейски-приветливо указывая руками. – Докладывайте про состояние на сегодняшний день всех потерпевших. Кроме Слепакова, естественно. Давай, Рытьков. Кто тогда был старшим? Маслаченко?
– Я, товарищ майор. Пострадавший Хлупин с одиннадцатого этажа дома номер…
– Говори по факту. Дом, квартира известны.
Маслаченко аккуратно пригладил светлые волосы, как бы приходя в более «оперативное» состояние. Даже застегнул пуговицу на клетчатом пиджаке.
Пиджак его показался Сидорину новым, рубашка выглаженной, галстук модным. Вообще то, что Маслаченко смотрелся импозантно в сравнении с ним, постоянно сердило капитана Сидорина. Это добавило еще больше раздражительности в его настроение. К тому же Галя Михайлова обычно сидела в одной комнате с Маслаченко.
Несмотря на унылый носик и какой-то неопределенный, будто отвлеченный куда-то взгляд светло-голубых глаз, Галя нравилась Сидорину. Особенно привлекала его фигура девушки – полногрудая, с тонким станом. А когда Галя садилась на стул, скромно одергивая форменную юбку – весьма укороченную – ее круглые колени просто выводили капитана из состояния деловой уравновешенности.
– В день самоубийства Слепакова, примерно минут за сорок до случившегося, – говорил Маслаченко, напрягая надбровье, отчего брови его превратились почти в горизонтальную линию, – с городского поста передали, что был телефонный звонок. Сообщили: по такому-то адресу… совершено убийство пенсионера Хлупина. Убийца Слепаков проживает этажом выше. Звонок с мобильника. Откуда – засечь не удалось. Мы вызвали для Хлупина «скорую» и выехали сами. Дальше – все знают. Хлупина положили в больницу номер пятьдесят шесть, улица Пехотная. В реанимацию. Когда его забирала «скорая», Хлупин был в тяжелом состоянии. Установлен сердечный приступ якобы из-за электрического разряда, направленного через батарею центрального отопления… по словам потерпевшего.
– Прямо фантастика. – Сидорин поморщился с откровенной досадой на сказанное Маслаченко. – Скоро ультразвуком убивать будут. Или колдовством. Через спутник… откуда-нибудь из Австралии.
– Подожди, Сидорин. Я чего-то призабыл, как это Хлупина долбануло через батарею? – уточнил Полимеев. – Каким образом?
– Да он же заземлялся, – саркастически усмехаясь, напомнил Маслаченко. – У него к ногам медные пластинки были прикручены, а от них провод к батарее.
