Влажными вздохами мартовского ночного ветра, прилетавшего волнами, сопровождалось последнее отчаянное предприятие экс-директрисы. Туманилось, посылало сырой снежок черное небо.
– Ладно, я поехала. Если все сойдет и я выкарабкаюсь, то про тебя не забуду, – по льдистой дорожке Илляшевская пошла к калитке. Рустем тут же присоединился к ней, вертя настороженно головой. Горбоносый и смуглый, при лунном свете его словно из металла отлитый профиль вызвал у старой костюмерши воспоминание о каком-то экзотическом балете, который она обслуживала некогда в театре, в годы молодости. Нелепая и огромная в своем широком пальтище, Илляшевская полезла в машину. Прощаясь, махнула рукой старухе.
– Марина Петровна, миленькая… Да как же все… Дай бог удачи… – плаксиво причитала Мелентьевна из калитки. – Осторожненько там, осторожненько…
Когда «Нива», пофыркивая и шелестя шинами на отпотевшей дороге, скрылась во мраке, Мелентьевна возвратилась в дом.
– Отпусти Шарика, – сказала она заспанному мужику, курившему в сенях, – да ложись. Уехали, черт их унес.
Подумав некоторое время, бывшая филиальская костюмерша снова вышла во двор. Прошла за угол, достала мобильный телефон, потыкала кнопочки. Долго никто не подходил, наконец пропойно осевшим басом спросили:
– Хто?
– Гусь? – не отвечая, осведомилась Мелентьевна. – Это Евдокия Шалаева. Позови Глыза.
– Чё поздно-то? Глыз отдыхает, набрался.
– Я звоню не анекдоты травить, сейчас же буди Глызина.
– Мать твою, зараза, придумала тут… – высказался строптивый Гусь, но разбудил нужного человека.
– Глызин? Ты в порядке, Николай Корнеич? Тогда слушай сюда. Маринка-директор смылась из казенного дома, понял? Как удалось, не знаю. Значит, помогли очень сильные люди. Только что была у меня с двумя барбосами. Какие? Ну, видать, первый класс. При стволах, конечно. Маринка взяла у меня ключи от филиала. Будут проникать в помещение. Охраны там постоянной нет. Как вещи и оборудование оттудова поперли, так и поста не стало. А если все-таки мент дежурит, они его уберут. Тут ясно светит одно. Где-то у Маринки тайник с товаром, который не нашли при обыске. Трудно поверить? Ну, если трудно, вались обратно на боковую. Ага, все равно разбудила. Сто процентов? Верняк? Насчет верняка не побожусь. Подъезжай с мужиками и жди в сторонке. Увидишь, если будут что-нибудь выносить. Ворота им не открыть, машину оставят где-то рядом. Не мешай, пускай стараются. Если они загрузятся и поедут, сразу не нападай. Пусть километров на двадцать отбегут, тогда и чокни. Учти, стрельба будет. Там боевики небось не фуфло. Берегите лбы. Ну, вот так вот. Я тебе сказала, решишь – делай. У них «Нива». Цвета… вроде бы синего, в темноте толком не разобрала. Прошло минут пятнадцать, как поехали. Минут через сорок доберутся.
Мелентьевна убрала в карман трубку. Постояла в раздумье, поежилась, пробормотала что-то невнятное. «Как это они меня с Мишкой не прирезали? – думала костюмерша. – Повезло, торопилась Маринка. А может, во мне уверена. Но мы-то не простые. Чего терять, если можно взять… Ладно, как получится. На все воля божья или судьба, или еще что…» Она мелко перекрестилась. Непогода вместо снежка пригнала дождь, посвистывала в голых ветвях сада.
* * *
«Ниву» оставили с краю прилегавшей к «Лилии» улицы, в тени дачных заборов и старых лип. Артем остался за рулем. Илляшевская и Рустем подошли к задней двери в ограде, закамуфлированной под кирпич. Илляшевская достала связку ключей.
– Есть фонарь? – обратилась она к Рустему.
Боевик с высшим образованием снисходительно усмехнулся:
– Всё, что может понадобиться, я предусмотрел.
– Хорошо бы приготовить несколько вместительных пластиковых пакетов.
Показав полудугу белых зубов, красавец в черной шапочке вынул сложенную в плотный четырехугольник пачку пакетов.
– Ты умница, – поощрительно закивала Марина Петровна.
– Я профессионал, мадам, у меня хорошая зарплата.
– Зерр гут, приступим.
Опустошив помещение, милиция не заменила замки на входных калитках и прочих дверях. Поэтому проникновение на территорию бывших владений оказалось для экс-директрисы делом легким, не занимающим много времени. Илляшевская и Рустем открыли калитку. Осторожно глядя по сторонам, ступили на мощеный двор. Калитку заперли.
– Электричество отключено, через главный вестибюль мы не пройдем. Там двери автоматические, – сказала Илляшевская. – Попробуем через комнату охраны.
Опасливо приблизились к комнате охраны, прислушались. Там явно никого не было. Да кто без особой надобности будет сидеть днями и ночами в темноте? Впрочем, неожиданности случаются вне логики и здравого смысла, как внезапный сход снежной лавины. Повозились, но все обошлось. Дверь спокойно подчинилась ключу. Вошли. Опять закрыли за собой дверь. Рустем включил фонарь.
– Тут глухие стены, – произнес он, пошарив лучом.
– Надо вскрыть пол, всего несколько плиток под линолеумом. Вон в том углу.
– Подержите фонарь, – из продолговатого кармана сверху штанины Рустем извлек ломик с загнутым концом. Пятнадцать минут работы, и линолеум был вспорот, керамические плитки вскрыты. Возникла металлическая дверца люка.
– Ключи, – нашли соответствующую блестящую кочережку с замысловатыми зубчиками, приладились к резному отверстию – «звяк, кряк»… и по черному ходу открылся доступ во внутренние помещения «Золотой лилии».
Светя фонарем под ноги, а правой рукой готовя для экстраординарного момента большой автоматический пистолет, Рустем пробирался по коридору, руководствуясь указаниями Илляшевской. Поднявшись на второй этаж, они нашли угловую комнатку, раньше служившую для размещения инструментов, электроприборов и прочего оборудования. Словом, техчасть филиальского хозяйства. И, наконец, с довольно неудобной площадки, на чердак, кроме еще одной, основной, вела железная, чуть приржавевшая, давным-давно некрашеная лесенка с кругленькими перильцами.
– Вот, – произнесла Илляшевская, проводя ладонью по пыльным перильцам. – Кажется, свезло. Собака не учуяла, менты не догадались. Трудно поверить, но не зря человек надеется на чудо.
– Или на то, что его враг сплоховал, не проявил смекалки, не показал профессионального рвения… Я правильно понял вас, мадам?
– Доставай из своего бездонного кармана напильник, молоток и что-нибудь вроде гаечного ключа.
– Интересно, на что вы рассчитывали, мадам, если не предупредили господина Парамиди о требуемых инструментах? – пожал плечами Рустем. – Я не земляк господина Парамиди, но у меня, как в Греции, все есть, – остроумный пассаж образованного телохранителя говорил о его улучшающемся настроении.
С помощью миниатюрной ножовки и молотка была сбита незаметная металлическая шишка под концом перилец. Работа оказалась трудоемкой, сбивать этот круглый ломтик железа пришлось из неудобного положения. Затем потребовалось разрезать трубочку из жести, оказавшуюся внутри.
