Никто из всех этих политических пикировщиков по обе стороны фронта не предполагал, какое невероятное напряжение всех сил предстоит им испытать в только что начавшемся 1918 году. Напряжение на грани невозможного, которое, в конце концов, приведет одних к победе, других к поражению не только военному, но и геополитическому. А в начале года все пребывали в полной уверенности непогрешимости своих политических перспектив и военных планов. Особенно Германия. Хотя немцам и надо было больше всего задуматься о реальных возможностях своих устремлений.
Германское руководство строило свою уверенность на объективных, неоспоримых фактах. Действительно, все наступательные операции Антанты в 1917 году не принесли ей успеха и не привели к желаемому результату. Германские войска уверенно проявили себя в обороне, наносили противнику ощутимые контрудары и сохранили не только должный оборонительный потенциал, но и способность к масштабному наступлению. Что и подтвердила блестящая наступательная операция под Капоретто, где итальянской армии было нанесено сокрушительное поражение. Тотальная подводная война, хотя и не поставила страны Антанты на грань поражения, но нанесла существенный урон их военно-экономическому потенциалу. Войска Четверного союза по-прежнему оккупировали обширные важнейшие экономические территории во Франции, Бельгию, Румынию, Албанию, Сербию и Черногорию. Наконец, самое главное, из войны вышла Россия, что существенно облегчало положение не только Германии, но и Австро-Венгрии, Турции. Закончилась бесперспективная во всех смыслах война на два фронта. Не следует думать, что в Берлине не понимали, не видели истинного положения дел в странах Четверного союза. Кайзер Вильгельм, которого почему-то принято считать ограниченным фанфароном, будучи умным, опытным, искушенным политиком и государем, еще два года назад понял, что разгромить Антанту военной силой и принудить к безоговорочной капитуляции невозможно, а вот добиться почетного мира шанс есть. Знал он и о непростом внутриполитическом положении в стране, состоянии вооруженных сил. Но знал и то, что без решительного успеха на фронте добиться этого почетного мира нельзя. Причем успеха быстрого, в ближайшее время. Он не мог растягивать войну еще на один-два года. Почетный мир – вот единственный шанс спасти империю, своих незадачливых союзников и не повторить судьбу брата Ники.
Германия находилась в более тяжелых условиях по сравнению со странами Антанты и переживала настоящее экономическое истощение. В условиях изолированности от всего мира прежде всего страдало сельскохозяйственное производство, которое упало по сравнению с довоенным почти вполовину. Население страны голодало. На душу населения еженедельно выдавалось по карточкам 3 кг картофеля, 1,8 кг хлеба, 70 г жиров и 240 г мяса. На неделю! Смертность среди обывателей выросла вдвое. Из-за острого дефицита сырья катастрофически падало промышленное производство. Добыча каменно угля составляла лишь 84 % довоенного, производство чугуна – 50 %, выплавка стали – 30 %. Не хватало квалифицированных рабочих рук. Теперь более трети их составляли женщины. Не помогало и полноценное использование рабского труда военнопленных. А ведь только на шахтах Рура работало более 80 тыс. военнопленных. Они же составляли половину добытчиков бурого угля. В сельском хозяйстве их насчитывалось более 900 тыс. человек. Разваливался и хваленый на весь мир германский транспорт. До 30 % паровозов и вагонов стояли неисправными, а перевозка воинских эшелонов, например с Востока на Запад, замедлилась по сравнению с 1914 годом в 4–5 раз и занимала 10–12 суток против 2–3 суток.
Единственным светлым пятном в этой безрадостной картине было продолжающееся бурное развитие военной промышленности, которая и забирала почти все ресурсы страны. Германия практически не уступала всем вместе взятым странам Антанты в производстве основных вооружений и боеприпасов к ним. Сложился даже удивительный парадокс – производство оружия и боеприпасов с избытком покрывало потребности войны, но не хватало солдат, чтобы воевать всем произведенным вооружением.
Неудивительно, ибо людские резервы Германии истощились. Для пополнения армии требовалось в среднем ежемесячно 210 тыс. человек, или 2,5 млн в год. Реально Германия могла рассчитывать только на 1,5 млн, да и то за счет досрочного призыва 18-летних рекрутов, выздоравливающих и ранее непригодных к службе лиц. К началу 1918 года в запасных частях германская армия имела всего 100 тыс. человек. Ничтожно мало для полноценных, тем более победоносных действий. Остававшийся в тылу контингент квалифицированных рабочих тоже не оставлял радужных перспектив. 28 января 1918 года в Берлине состоялась стачка рабочих военной промышленности. На улицы вышло более 500 тыс. человек с политическими требованиями мира без аннексий и контрибуций. Всего в Германии бастовало более миллиона рабочих в 50 городах.
Еще в худшем положении находились союзники Германии. В практически деморализованной Австро-Венгрии, несмотря на обширные сельскохозяйственные угодья, голодали не только обыватели, но и солдаты действующей армии. Уже знакомый нам министр иностранных дел граф О. Чернин в январе 1918 года докладывал молодому императору Карлу: «Мы стоим непосредственно перед продовольственной катастрофой. Положение ужасно, и я боюсь, что уже слишком поздно задержать наступление катастрофы, которая должна произойти через несколько недель». Австрийские солдаты, моряки, даже знаменитые вояки – венгерские гонведы, голодные и оборванные, не хотели воевать. 1 февраля в военно-морской базе Котор вспыхнуло восстание моряков на 42 кораблях. Там даже создали Советы матросских депутатов, наверно по примеру русского Центробалта. Несколько недель потребовалось австрийскому правительству и морскому штабу, чтобы успокоить 6 тысяч восставших моряков. Турция, начавшая призывать молодежь призыва 1920 года, находилась буквально на грани национальной катастрофы. В Болгарии смертность населения от голода, эпидемий намного превысила боевые потери действующей армии. Впрочем, Болгарию никто всерьез и не принимал. Для многих до сих пор остается загадкой, как эта славянская, православная страна оказалась в тесном союзе с самыми давними и яростными врагами славянства и православия. В Берлине прекрасно понимали, что союзники держатся только на остатках германской мощи, и почетный мир для Германии поможет сохранить разваливающиеся на глазах некогда могущественные австрийскую и турецкую империи.
Положение Антанты в начале 1918 года тоже нельзя назвать блестящим. Война исправно пожинала свою жатву. Особенно тяжело приходилось Франции. Обыватели уже давно с трудом доставали мясо, рыбу, картофель. Значительная часть производственных мощностей и основных посевных площадей находились под пятой оккупантов. Англия страдала в основном от неограниченной подводной войны. Особенно трудно после поражения под Капоретто приходилось итальянцам. Австрийцы захватили практически все базы снабжения армии и страны продовольствием. Запасов не было никаких. Снабжение из-за границы затруднялось большими потерями итальянского торгового флота, более 60 % от общего тоннажа, все от той же подводной войны. Специальная правительственная комиссия 21 декабря 1918 года пришла к неутешительному выводу: «гарантировать жизнь страны только на 30 дней». Волновались и обыватели, особенно в Париже, требуя «прекратить кровавую бойню». Французский главком генерал Петэн, год назад уже задушивший бунт в зародыше, теперь вынужден был снять с фронта 4 кавалерийские дивизии из 6, несколько полков корпусной кавалерии и расположить их в пригородах Парижа и других промышленных центров.
