Василий Иосифович Гурко (Ромейко-Гурко) родился 8 мая 1864 г., потомственный дворянин, уроженец Петербургской губернии. Образование получил в Ришельевской гимназии (Одесса), Пажеском корпусе (1885) и Николаевской академии Генерального штаба (1892). Выпущен он был в лейб-гвардии Гродненский гусарский полк. С 26 ноября 1892 г. старший адъютант штаба 8-й пехотной дивизии, с 4 июня 1893 г. обер-офицер для поручений при штабе Варшавского военного округа. В 1893–1894 гг. командовал эскадроном лейб-гвардии Гродненского гусарского полка. С 20 сентября 1894 г. штаб-офицер для особых поручений при помощнике командующего войсками Варшавского военного округа. С 9 сентября 1896 г. штаб-офицер для поручений при командующем войсками того же военного округа. Во время Англобурской войны 1899–1900 гг. он состоял российским агентом (атташе) при войсках буров, где, кстати сказать, впервые познакомился с А.И. Гучковым, который позднее оказал значительное влияние на его судьбу.
Василий Иосифович относился к числу поклонников, поразивших воображение многих современников поступка А.И. Гучкова, который вместе с братом Федором явились в Южную Африку в качестве волонтеров для участия в войне на стороне буров против англичан. В этой военной кампании Александр Иванович проявил храбрость, граничившую порой с безрассудством. В течение нескольких месяцев он принимал участие в боевых действиях, попал в плен к англичанам, был ранен в ногу. В результате ранения он стал прихрамывать, но возвратился на родину в ореоле славы. Однако о дальнейшей бурной деятельности А.И. Гучкова в России расскажем позднее, а сейчас вернемся к биографии нашего героя.
Василий Гурко с 11 декабря 1900 г. младший делопроизводитель канцелярии Военно-ученого комитета Главного штаба, с 6 апреля 1901 г. военный агент (атташе) в Берлине. С 24 ноября 1901 г. состоял в распоряжении начальника Главного штаба. Участник Русско-японской войны 1904–1905 гг.: штаб-офицер для поручений при Управлении генерал-квартирмейстера штаба Маньчжурской армии. Кавалер золотого оружия. На Русско-японской войне рядом с Василием Иосифовичем Гурко оказались многие в недалеком будущем известные военачальники, которые отличились уже на фронтах Первой мировой войны. В их числе был знаменитый генерал А.И. Деникин (1872–1947), оставивший потомкам интересные мемуары, освещающие в том числе события конца 1904 г. в Русско-японской войне и упоминающие о В.И. Гурко: «Ввиду значительного усиления отряда ген. Ренненкампфа 18 декабря [1904 г.] последовал приказ о сформировании для него штаба корпуса. Начальником штаба был назначен полковник Василий Гурко, я же сохранил должность начальника штаба Забайкальской казачьей дивизии…»
{9} В конце 1904 г. В.И. Гурко получил очередное воинское звание генерал-майора. С 25 марта 1905 г. он командир 2-й бригады Урало-Забайкальской сводной казачьей дивизии. С 20 апреля 1906 г. командир 2-й бригады 4-й кавалерийской дивизии. С 3 октября 1906 г. по 12 марта 1911 г. – председатель Военно-исторической комиссии по описанию Русско-японской войны.
В 1908–1910 гг. В.И. Гурко активно сотрудничал с тогдашним председателем думской Комиссии по государственной обороне, лидером партии октябристов А.И. Гучковым. На этом моменте следует остановиться подробнее. В 1908 г. со стороны Государственной Думы усиливается внимание к армии, к ее бедственному положению после поражения в Русско-японской войне. Прежде всего, Дума добилась права обсуждать ассигнования на оборону более конкретно, чем это делалось ранее. Для реализации этого права необходимы были эксперты и специалисты в военной области. В мемуарах генерала А.И. Деникина по этому поводу говорится:
«С 1908 года интересы армии нашли весьма внимательное отношение со стороны Государственных Дум 3-го и 4-го созыва, вернее, их национального сектора. По русским основным законам вся жизнедеятельность армии и флота направлялась верховной властью, а Думе предоставлено было рассмотрение таких законопроектов, которые требовали новых ассигнований. Военное и морское министерства ревниво оберегали от любознательности Думы сущность вносимых законодательных предположений. На этой почве началась борьба, в результате которой Дума, образовав “Комиссию по государственной обороне”, добилась права обсуждать по существу, “осведомившись через специалистов”, такие, например, важные дела, как многомиллионные ассигнования на постройку флота и реорганизацию армии.
“Осведомление” шло двумя путями: при посредстве официальных докладчиков военного и морского ведомства, которые давали комиссии лишь формальные сведения, опасаясь, что излишняя откровенность, став известной левому сектору Государственной Думы, может повредить делу обороны, и путем частным. По инициативе А.И. Гучкова и ген. Василия Гурко, под председательством последнего, образовался военный кружок из ряда лиц, занимавших ответственные должности по военному ведомству, который вошел в контакт с умеренными представителями Комиссии по государственной обороне. Многие участники кружка, как ген. Гурко, полковники Лукомский, Данилов и другие, играли впоследствии большую роль в Первой мировой войне. Все эти лица не имели никаких политических целей, хотя за ними и утвердилась шутливая кличка – “младотурок”. На совместных с членами Думы частных собраниях обсуждались широко и откровенно вопросы военного строительства, подлежавшие внесению на рассмотрение Думы. Военные министры Редигер и потом Сухомлинов знали об этих собраниях и им не препятствовали. Так шла совместная работа года два, пока в самом военном кружке не образовался раскол на почве резкой и обоснованной критики частным собранием некоторых, внесенных уже в Думу, без предварительного обсуждения в нем, законопроектов. Об этом узнал Сухомлинов и встревожился. Лукомский и трое других участников вышли из состава кружка. “Мы не могли, – писал мне впоследствии Лукомский, – добиваться, чтобы Дума отвергла законопроекты, скрепленные нашими подписями”. В отношении других, более “строптивых” “младотурок”, в том числе и самого Гурко, Сухомлинов, после доклада Государю, принял меры к “распылению этого соправительства”, как он выражался, предоставив им соответственные должности вне Петербурга»
{10}.
Однако военный министр генерал В.А. Сухомлинов в своих позднее опубликованных в эмиграции воспоминаниях трактовал эти события на свой лад:
«Гучков ополчился против меня еще в 1910 г. после того, как убедился в несходстве наших с ним взглядов на назначение военной силы в стране.
Я находил, что солдат, от рядового до генерала, должен быть чужд всякой политике, так как назначение вооруженных сил государства – отстаивать и охранять внутреннее и внешнее благополучие страны, оберегая честь и достоинство родины и поддерживая мировое взаимоотношение государств между собою; поддерживая одновременно с сим порядок мирной жизни и труда населения, – войска являются силою, на которой зиждится данный строй государства.
Будучи членом Государственной Думы, А.И. Гучков, как лидер определенной политической группы, с своей партийной точки зрения желая быть в курсе дел военного ведомства, с целью привлечь армию на свою сторону и в интересах захвата власти и судьбы России, приложил все усилия к тому, чтобы, пользуясь своей ролью в Государственной Думе, расширить, в целях наибольшей осведомленности, круг знакомства в среде Генерального штаба, из числа лиц, служащих в управлениях военного министерства; всему этому, из понятных каждому побуждений охраны военных секретов, – я сочувствовать не мог, но мне трудно было бороться с этим, при существовавших более чем дружеских отношениях его с генералом Поливановым.
