Но даже если Варсонофьевская редакция Устава Владимира «подлинна», все равно само существование Устава Ярослава доказывает – решения его отца были лишь первым шагом в становлении новой правовой системы. Для ее утверждения на деле потребовалось несколько десятилетий. Владимир лишь провозгласил разграничение судебной власти светской и церковной. Но завершить эту важнейшую реформу, создать единую систему и светского, и церковного права удалось лишь Ярославу спустя более чем полвека.
Вскоре после освящения Десятинной церкви к Стугне выдвинулась большая печенежская орда. Враги подступили к Василеву. Князь, не соизмерив сил, сам «в малой дружине» вышел против печенегов. 6 августа 996 года произошло сражение, и русские не смогли устоять. Владимир бежал и спрятался от гонящих по следам кочевников под мостом. Ему, как замечает летопись, едва удалось укрыться. Спасение князь воспринял как чудо Господне. Был день Преображения, и он обещал поставить в Василеве церковь Преображения. Князь уцелел и смог войти в Василев. Город печенеги по каким-то причинам штурмовать не стали и ушли к себе в Степь. Возможно, разочарованные успешным бегством врагов.
После ухода кочевников Владимир исполнил свой обет. В следующем году он вновь прибыл в Василев, где по его приказу уже выстроили церковь Преображения Господня. Церковь освятили в престольный праздник, и Владимир в честь своего чудесного избавления устроил долгое веселое празднество. В Василев собрались все бояре, старейшины и посадники со всех русских городов. Для них и василевских горожан наварили 300 берковцев (то есть 45 000 литров) меда. «Убогим» раздали триста гривен. Празднование продолжалось восемь дней. На Успение Богородицы Владимир вернулся в Киев и здесь продолжил праздник, «созвав бесчисленное множество народа».
Русь Владимира находилась на вершине своего расцвета. Отдельные тревоги и неудачи не могли этого отменить. Кстати, не имевшая последствий Василевская битва – единственное известное нам поражение Владимира за всю его жизнь. Владимир объединил под своей властью все восточнославянские племена. Ему платили дань эсты, вадьялы, вепсы, меря, ятвяги. Его приемный сын сидел на норвежском королевском престоле. Большинство окрестных государей боялись войны с ним и искали его дружбы щедрыми дарами. В союзе с Русью находились Византия, Волжская Болгария, Алания. Западная Империя добивалась такого союза – сама и через папский Рим. По всей огромной стране строились и росли новые грады – уже не просто княжеские крепости, а торгово-ремесленные центры. Но и оплоты Церкви, утверждавшей на Руси новую веру. Распространялась грамотность, намечался тот культурный подъем, который проявится всей мощью в новом XI веке. Владимир успешно преодолевал трудности – и внутренние, и внешние.
Князь был главой огромного семейства. После гибели Всеволода у него оставалось еще восемь старших сыновей от языческих жен – Вышеслав Новгородский, Изяслав Полоцкий, Ярослав Ростовский, Святополк Туровский, Святослав Древлянский, Борис Владимирский, а также пока не наделенные княжениями Мстислав и Глеб. Помимо того, Анна принесла Владимиру трех сыновей – Станислава, Позвизда и Судислава. Годы их рождения определить невозможно, но скорее это первые годы брака великокняжеской четы. Неизвестно точно число дочерей Владимира. Всего их было не менее десяти, в том числе одна от второго христианского брака. Двух дочерей, в том числе Предславу, родила Рогнеда, Премиславу – скорее всего, Мальфрид. Возможно, от Анны у Владимира была дочь с «царским» византийским именем Феофано. Имена других неведомы.
Русь стала могущественной. Но и на пике могущества государству приходится решать тяжелые задачи. Не всегда удачно. На юге продолжались печенежские набеги и, как мы видели, не всегда удавалось с успехом противостоять им. Теперь же, в дополнение к этой беде, новая беда пришла с севера. Не неожиданно – но скорее не предвиденной, не просчитанной вовремя. Утверждение Олава в Норвегии вкупе с провалом в Швеции добавило Владимиру врагов.
Сын свергнутого ярла Хакона, Эйрик, после гибели отца бежал в Данию. Там он женился на дочери датского конунга Свейна Вилобородого. Из Дании Эйрик отправился в Швецию, где часто бывал и потом у своего зятя по сестре Олава и его матери Сигрид. Эйрик не просто искал приюта – исполненный жажды мести изгнанник сколотил датско-шведский союз, направленный против Олава и Владимира. Он и сам обзавелся немалым викингским флотом – пиратом Эйрик оказался весьма удачливым. Сражаясь с другими викингами (не исключая и датчан), грабя побережья Балтики до Финского залива, он с каждым набегом приближался к рубежам Руси.
Весной 997 года, после зимовки в Швеции, где теперь имелось немало врагов Владимира, флот Эйрика внезапно прошел по Неве до Ладожского озера. Берега подверглись разорению. А затем викингский флот подошел к Ладоге. Жители града отчаянно оборонялись – но не смогли противостоять ярости и мощи Эйрика. После долгой осады и ожесточенной битвы он вошел в Ладогу и сжег ее. Во граде, который служил викингской базой и торговой пристанью, в руки пиратам Эйрика досталась богатая добыча. Из Ладоги Эйрик двинулся в глубь Руси по Волхову. Повсюду он жег небольшие грады, прикрывавшие Новгород с севера, разорял селения. Жители, не решаясь сопротивляться, бежали в леса. Новгород, однако, норвежец штурмовать не решился. Видимо, князь Вышеслав собрал там все наличные силы и собирался дать бой. Во всяком случае, поздним летом Эйрик повернул обратно на север, а уже в осенние месяцы бился за добычу с другими датскими викингами в Финском заливе.
Причины падения Ладоги очевидны. Владимир долгое время невольно ослаблял Север, призывая всех «лучших мужей» на юг, к печенежской войне. У Вышеслава оставалось довольно мало сил, чтобы противостоять викингским набегам. Именно поэтому, впрочем, князь и стремился обезопасить себя со стороны Скандинавии. Но, как мы видели, попытки эти оказались не слишком удачны. Ладогу, конечно, быстро отстроили. Она нужна была и викингам, и новгородцам. Но у новгородской и ладожской знати теперь появились все основания быть недовольной Владимиром и Киевом. Тем более, что именно из-за неудачного сватовства Рюриковичей возникла кровная вражда с шведами, пресекшая выплаты «ради мира». Теперь из Швеции приплыл Эйрик. Князь, казалось, открыто пренебрегал интересами тех, кто некогда привел его к власти. Новгород перестал быть оплотом Владимира на севере. Так что грабеж Эйрика имел далеко идущие последствия – такие, на которые он не мог рассчитывать и в самых своих мечтаниях.
Эйрик не ограничился этим разорительным набегом. Основными его целями были если не земли самого Владимира, то его данников. Он часто нападал на Эстланд. Во время одного из набегов были дотла разорены острова Сааремаа и Хийумаа – «Сюслы», как называли их скандинавы. Память обо всех грабительских подвигах будущего ярла Норвегии сохранили придворные скальды.
Между тем Олав Трюггвасон насаждал христианство в Норвегии. Именно насаждал. В отличие от своего приемного отца Олав встретил серьезное сопротивление подданных – и ему пришлось самому прибегать к силе, все более ожесточаясь. Впрочем, долготерпением вчерашний викинг совершенно не отличался. Если где христианство действительно вводилось «огнем и мечом», то именно в Норвегии. Саги пестрят сообщениями о выступлениях противников новой веры и о чинимом лично конунгом жестоком суде над врагами. Все это не прибавляло Олаву любви даже среди христиан. Правление крутого на расправу короля-викинга быстро утомило норвежских бондов, вновь обратившихся мыслями к дому Халейгов. Ситуацией не замедлили воспользоваться соседи – и язычники-шведы, и христиане-датчане. Они решили оказать поддержку врагам Олава, с тем чтобы вновь заполучить влияние на норвежские дела.
