Побывав за границей, русский дворянин имел возможность убедиться, как роскошно живут привилегированные тамошние сословия (ведь еще не грянула Великая французская революция). И на этот западный манер стали перестраивать свои владения молодые и «свободные» помещики.
Как писала историк Е. Багрова: «У помещиков появляются новые каменные дома, возле них разбиваются парки, устраиваются фонтаны, причудливые гроты, искусственные развалины. Иной чудак-помещик строит зараз и дом, и оранжереи, и фабрики, и заводы, и ничего не доводит до конца. Дом, красиво убранный внутри, снаружи похож на казарму, сад так и остается не огороженным, но ворота, ведущие в него, причудливой немецкой работы…
А в столице роскошь все увеличивается. Чтобы быть светским человеком, надо иметь по крайней мере несколько кафтанов с золотым шитьем, бархатную шубу с золотыми кистями, несколько золотых табакерок, осыпанных бриллиантами, золоченую карету, запряженную шестеркой белых лошадей. У графа Орлова парадная одежда, осыпанная бриллиантами, стоила миллион рублей».
Екатерина II, представляя приехавшему в Петербург австрийскому императору Иосифу II своего царедворца графа Строганова, заметила: «Он так крезовски богат, что не придумает средств промотаться».
Польский король Станислав Понятовский, побывавший в гостях у графа Безбородко, не смог сдержать удивления: «Золотая резьба работана в Вене… В обеденной зале уступы парадного буфета уставлены множеством сосудов золотых, серебряных, коралловых и др. Обои чрезвычайно богаты, некоторые из них выписаны, иные сделаны в России. Прекрасная китайская мебель».
Ежедневно у Безбородко накрывали обеденный стол на сто человек. Он проживал в месяц несколько тысяч рублей – огромные по тем временам суммы. Своим любимцам он щедро дарил деревни, которых у него было множество. Заезжей итальянской певице мог сделать подарок в 40 тысяч рублей. Что уж говорить о празднествах, которые устраивались с необычайным великолепием и в которых участвовали тысячи приглашенных!
Откуда на все это брались средства? Практически единственным классом, который обеспечивал подобную роскошь, было крестьянство. И чем богаче становились привилегированные социальные группы, тем более тяжелый гнет ложился на крепостных крестьян.
Екатерина II укрепила финансовое положение государства, изъяв из церковной собственности земли и крестьян, а также отменив гетманство на Украине. Казалось бы, пришла пора отменить крепостное право. На словах императрица была к этому готова. Например, в «Уставе благочестия» (1782 год) она провозглашала приоритет моральных ценностей, основанных на христианских заповедях. Вот ее семь заповедей:
«I. Не чини ближнему, чего сам терпеть не можешь.
II. Не токмо ближнему не твори лиха, но твори ему добро, колико можешь.
III. Буде кто ближнему сотворил обиду личную, или в имении, или в добром звании, да удовлетворит по возможности.
IV. В добром помогите друг другу, веди слепого, дай кровлю неимеющему, напой жаждущего.
V. Сжалься над утопающим, протяни руку помощи падающему.
VI. Блажен, кто и скот милует, буде и скотина злодея твоего спотыкнется, подыми ее.
VII. С пути сошедшему указывай путь».
Приведя этот перечень, современный российский историк А.Б. Каменский выразил свое умиление: «Как важно, что эти внушения исходили от того, кто для русского человека был олицетворением власти Бога на земле».
Такое лакейское подобострастие вряд ли было широко распространено в те времена. Во-первых, многие знали, что Екатерина II не по праву заняла место своего супруга, а благодаря дворцовому перевороту. Во-вторых, государственный деятель обязан не провозглашать моральные сентенции, всем и без того известные, а создавать в стране такие условия, чтобы эти заповеди воплощались в жизнь. А то ведь получалось сущее лицемерие. Государыня увещевала даже скотину недруга миловать, сохраняя дичайшее крепостное право.
Большинство дворян вполне устраивало подобное лицемерие. Однако крестьяне были все-таки не безропотными скотами. Они прежде терпели крепостной гнет, зная, что их барин находится на важной и опасной государевой службе. Да и царь представлялся помазанником Божиим, законным правителем страны.
Теперь выходило иначе. Государыня, хотя и благословленная на царство, взошла на трон незаконным путем. А помещик вместо того, чтобы служить царю и Отечеству, занят всяческим благоустройством своего быта и развлечениями. И ради чего терпеть все повинности, тяготы и унижения?
Вряд ли Екатерина II не понимала, что в народе зреет серьезная смута. Об этом свидетельствовали не прекращавшиеся крестьянские бунты. Но даже при всем своем желании она не могла хоть как-то урезать привилегии дворянства. Ведь именно благодаря дворянам она пришла к власти и удерживалась на троне. Их недовольство было бы для нее смерти подобно. А потому просвещенная императрица, которая вела переписку с философами и провозглашала моральные заповеди, под угрозой жестокого наказания запретила крестьянам жаловаться на своих господ.
Таким образом, смута в России началась задолго до того, как вспыхнуло пугачевское восстание. Уже в начале царствования Екатерины II по стране прокатилась волна бунтов крестьян, казаков, работных людей. В отдельных уездах крестьянские волнения продолжались годами. «На их подавление, – писал советский историк М.Т. Белявский, – правительство двинуло крупные воинские части с артиллерией, предписав им действовать столь же решительно и беспощадно, как и при осаде неприятельских крепостей. Особенно “отличился” при этом генерал князь Вяземский. Он устроил настоящую бомбардировку восставших сел и деревень, расстрелял из пушек фактически безоружных крестьян, а затем провел зверскую экзекуцию над усмиренными.
Правительство издало ряд указов, подчеркивая, что оно намерено «помещиков в их владениях и имениях ненарушимо сохранять, а крестьян в должном им повиновении содержать». А в случае «вредного от грубиянства и невежества непослушания крестьян» с ними, «яко с сущими злодеями и нарушителями общего покоя, поступлено будет с таковою же военною строгостью».
Сенату и этих драконовских мер показалось мало. Согласно царскому указу 1763 года, крестьянам предписывалось оплачивать не только расходы на посылку и содержание воинских команд, но и стоимость розг и плетей, которыми их наказывали, веревок, на которых их вешали, пуль и ядер, которыми их расстреливали.
Несмотря на подобные меры, предпринятые государыней-моралисткой, бунты крестьян и рабочих вспыхивали с новой силой. Восстание в Кижах (Карелия) продолжалось с 1769-го по 1771 год. Его жестоко подавили; были убиты около двух тысяч крестьян. Чтобы прекратить волнения рабочих уральских заводов, пришлось послать карательную экспедицию, которую возглавил все тот же А.А. Вяземский.
На Правобережной Украине чуть раньше бунтовали крестьяне и запорожские казаки, захватывая и грабя усадьбы и замки, давая отпор польским войскам. А в 1771 году во время эпидемии чумы восстал московский люд, ведя уличные бои, захватив на три дня Кремль и убив главу Московской церкви архиепископа Амвросия.
