По словам Веры Фигнер, казнь царя заставит мужика задуматься: кто его убил и за что? Любой ответ, считала она, пойдет на пользу революционерам. Если пройдет слух, что царя убили социалисты ради защиты интересов народа, то народовольцы приобретут в массах такой авторитет, «какой не доставили бы десятки лет пропаганды словом».
Вполне возможен другой вариант (не исключающий первого): многие крестьяне решат, что царя убили баре, желающие вернуть крепостное право. В таком случае по деревням пройдут бунты, возникнет революционная ситуация, которой воспользуется «Народная воля», став во главе всенародного выступления.
В последние месяцы правления Александра II его «бархатный диктатор» (так называл царь Лорис-Меликова) постарался охладить пыл революционеров, проведя некоторые осторожные либеральные реформы и намечая другие. Он уменьшил податный гнет: отменил соляной налог, подушную подать заменил подоходным налогом. Возможно, предполагал, что и народовольцы, со своей стороны, пойдут на уступки. Однако этого не произошло. В своем листке в июне 1880 года они так отозвались о мероприятиях Лорис-Меликова:
«Он занимается приведением административных сил к единству, слиянием разных сортов полиции, объединением действий губернаторов, жандармов и проч. Параллельно с этим он старается разъединить оппозицию, кокетничать с либералами, с разными земцами и т. п.; красивыми фразами о будущих вольностях он старается отрезать у конституционалистов всякую связь с радикалами…
Отрывая от нас либеральную партию, Лорис намеревается то же сделать относительно молодежи. Недавно вышедшее правительственное распоряжение сулит не только помилование, но даже полное возвращение прав ссыльным по студенческим историям. Со студенчеством Лорис заигрывает и лично, призывая к себе их “представителей”, обещает всякие льготы…
Что ж, политика не глупа! Сомкнуть силы правительства, разделить и ослабить оппозицию, изолировать революцию и передушить всех врагов порознь – не дурно! И заметьте, что всех этих воробьев предполагается объегорить исключительно на мякине, не поступившись ничем и даже, собственно говоря, никого не пощадив».
Объективно оценив положение в стране и поставив себя на место Лорис-Меликова, приходишь к выводу: проводимая им политика была едва ли не единственно возможной. Что ему оставалось делать? Пытаться ввести конституцию, взяв примером политическое устройство Англии? Утопия! Да и сами народовольцы не были поклонниками буржуазной демократии, которая не могла осуществиться в России уже потому, что отсутствовал сколько-нибудь надежный класс буржуазии.
В своем докладе царю в конце января 1881 года Лорис-Меликов сообщил: предпринятые им меры «оказали и оказывают благотворное влияние на общество». В частности, за 11 месяцев после взрыва в Зимнем дворце не произошло ни одного террористического акта, снизилось число крестьянских бунтов и стачек рабочих. Полицией было зарегистрировано менее тысячи случаев «преступной антиправительственной деятельности», что, конечно, очень мало для страны с населением почти 100 миллионов. Для обсуждения новых предложений Лорис-Меликова Александр II назначил совещание на 4 марта…
Уступки правительства и стабилизация положения в стране не устраивали народовольцев. Встав «на тропу войны» и вынеся смертный приговор Александру II, они стремились во что бы то ни стало осуществить это «мероприятие». Они, пожалуй, и не подозревали, что выписали смертный приговор не только царю, но и самим себе, своей партии.
Письмо-ультиматум Исполнительного комитета Александру III не могло принудить его к каким-либо уступкам террористам прежде всего потому, что они убили его отца. Даже если бы, предположим фантастический вариант, исполненный христианского смирения, он открыто вступил с ними в переговоры, это напрочь подорвало бы его авторитет едва ли не во всех слоях российского общества. Да и кого представлял Исполнительный комитет? Небольшую группу заговорщиков, поддержанную несколькими сотнями сторонников, не более того. Даже будь их тысячи, это же буквально капля в людском многомиллионном море. Тем более что они ни при каких условиях не могли претендовать даже на долю власти в государстве.
Цареубийство действительно породило в народе слухи, будто с Освободителем рассчитались баре за отмену крепостного права. Но дальше пересудов и сожалений дело не пошло. Никаких бунтов не было. Ведь на трон взошел сын царя Александр III. Ничего всерьез не изменилось, ни о каком ущемлении прав крестьянства не было сказано. Похороны Александра II прошли спокойно.
Определенное смятение было поначалу только в правящих кругах. Новый царь старался не покидать усиленно охраняемый дворец. Оцепившие столицу заставы затруднили подвоз продовольствия. Новый глава столичной полиции Н.М. Баранов периодически собирал на совещание «выборных» от населения в помощь полиции (горожане назвали это «бараньим парламентом»). Он же запугивал царя якобы готовящимися не него покушениями. Но и тут сравнительно быстро страсти улеглись.
Обер-прокурор Синода и воспитатель Александра III К.П. Победоносцев писал ему:
«Если будут Вам петь прежние песни сирены о том, что надо успокоиться, надо продолжать в либеральном направлении, надобно уступить так называемому общественному мнению, о, ради Бога, не верьте, Ваше Величество, не слушайте. Это будет гибель, гибель России и Ваша: это ясно для меня, как день. Безопасность Ваша этим не оградится, а еще уменьшится. Безумные злодеи, погубившие родителя Вашего, не удовлетворятся никакой уступкой и только рассвирепеют. Их можно унять, злое семя можно вырвать только борьбой с ними не на живот, а на смерть, железом и кровью».
Тут слышится голос жестокий, а отчасти даже истеричный. Очевидны преувеличения, запугивание гибелью России. Ничего подобного не могло произойти. Но по всем правилам государственной внутренней политики нельзя было ни при каких обстоятельствах создать в обществе впечатление, будто кровавая акция террористов заставила правительство отступить. Даже если намечались либеральные реформы, их следовало приостановить.
На это, возможно, и рассчитывали наиболее дальновидные и непреклонные революционеры. Не потому ли торопились они убить царя до 4 марта? Ведь тогда могли быть одобрены дальнейшие, пусть даже не радикальные либеральные меры и о революционной ситуации оставалось бы только мечтать. Популярность «Народной воли» непременно закатилась бы, а на первый план среди тайных организаций вышел «Черный передел».
Не знаю, насколько ясно сознавали это революционеры-террористы, но такую перспективу они должны были ощущать и хотя бы подсознательно учитывать. Все-таки речь шла о деле, которому они посвятили лучшие годы своей жизни. Политическими убийствами они загнали себя в тупик. Выходом из него могла быть только эмиграция. Но они продолжали борьбу. «Безумство храбрых!», говоря словами Максима Горького.
Народовольцы исчерпали практически все свои возможности, проводя серию покушений на Александра II. Дальнейшая их судьба была предрешена. Тайная организация, не имеющая надежной опоры ни в народе, ни в высших слоях общества (подобно масонам), не может существовать сколько-нибудь длительный срок. Она подобна растению, лишенному почвы.
