Их ждало разочарование: в академии ввели строгий режим. Товарищ вернулся в Питер, а Фроленко остался, потому что получал стипендию и мог, помимо всего прочего, заниматься самообразованием. У них образовался свой кружок «вольнодумцев». Проникнувшись революционными идеями, он вступил в московскую группу чайковцев. На Пресне, недалеко от Зоологического сада они открыли мастерскую, где обучались ремеслу и выполняли некоторые заказы, ведя одновременно пропаганду среди рабочих.
Весной 1874 года Фроленко с четырьмя товарищами отправился на Урал, чтобы организовать боевой отряд из беглых сибирских крестьян и рабочих. Предприятие это не удалось. Вернувшись в Москву, он едва не попал в руки жандармов и вынужден был перейти на нелегальное положение.
Он продолжал переезжать из города в город, работая в различных мастерских. Массовые аресты революционеров и отъезд некоторых из них за границу лишили его возможности продолжить революционную деятельность. Только через два года в Киеве примкнул к местным бунтарям; они сколачивали боевой отряд, чтобы незамедлительно выступить в случае народного бунта. Однако, пока он доставал в Петербурге оружие, их группа вынуждена была рассеяться под угрозой ареста.
С лета 1878 года стал членом «Земли и воли», участвовал в Липецком и Воронежском съездах, а с момента образования «Народной воли» стал членом ее Исполнительного комитета. Он брался за самые опасные предприятия, освобождал товарищей, участвовал в подготовке крушения царского поезда в ноябре 1879 года, а также последнего покушения на Александра II. В частности, в Кишиневе они сняли дом возле казначейства и стали вести подкоп, чтобы добраться до хранилища денег и золота. Но к этому времени полицейский надзор по всей России был так налажен, что им едва удалось избежать ареста. Пришлось бросить попытку «экспроприации» и срочно скрыться.
Зимой 1881 года в Петербурге он вел уже другой подкоп: под Малую Садовую, по маршруту следования императора. Туда заложили мину, и Фроленко должен был ее взорвать. Но убили Александра II, как известно, на Екатерининском канале. А 17 марта того же года М.Ф. Фроленко был арестован после того, как он пришел на квартиру Кибальчича.
На следствии он держался твердо. Дважды его доставляли на допрос из Трубецкого бастиона Петропавловской крепости, и оба раза он решительно отказывался давать показания до суда. Запись его показаний во время второго вызова на допрос гласит: «Зовут меня Михаил Федоров Фроленко. На вопросы об участии моем в деле Первого марта, а также о посылке денег Фердинанду Люстигу отвечать не желаю». Его приговорили к смертной казни, замененной затем бессрочной каторгой. 24 года провел М.Ф. Фроленко в Алексеевском равелине Петропавловской крепости и в Шлиссельбургской крепости.
Только в октябре 1905 года он вышел на свободу. Женился, стал жить в Геленджике и печатать свои воспоминания. В советское время активно участвовал и в общественной жизни.
Фигнер, Вера Николаевна (1852–1942)
Она происходила из дворянской семьи. Родилась в Казанской губернии. Дед по отцу, выходец из Лифляндии, был подполковником, а с материнской стороны – крупным помещиком и уездным судьей. Отец служил лесничим. С детства в ее памяти сохранились картины дремучего бора.
Воспитывали ее, а также сестер и братьев (один стал крупным горным инженером, другой – знаменитым оперным тенором) строго. Отраду и утешение они находили у старой няни, крепостной, выкупленной на свободу, Натальи Макарьевны. Когда Вере было 6 лет, семья переехала в Тетюшинский уезд, в родовое имение – с парком, фруктовым садом, прудами. Она много читала. Отличницей закончила Казанский Родионовский институт.
Наибольшее впечатление в детстве произвели на нее некоторые сентиментальные романы, поэма Некрасова «Саша» и Евангелие. По ее признанию, в учении Христа она восприняла принцип – отдаваться «всецело раз избранной великой цели». Как писала она в автобиографии:
«Меня, живую и энергичную, скоро стала тяготить бездейственная жизнь в деревне. Окружающая крестьянская беднота, хотя я видела ее, можно сказать, издалека, не могла остаться незамеченной. Контраст с моим собственным положением в связи с приподнятым настроением после выхода из закрытого учебного заведения и частыми разговорами с дядей о земстве, всеобщем народном образовании, медицине и тому подобных вопросах, в особенности же теория утилитаризма наводили меня на мысль о служении обществу, возбуждали желание быть полезной».
Кстати, главным для нее в теории утилитаризма стало положение: целью человека должно быть наибольшее счастье наибольшего числа людей. Это совсем не то, что теперь понимают под утилитаризмом те, кто его опошляет и сводит к материальной выгоде.
В 1870 году она вышла замуж за образованного судебного следователя А.В. Филиппова. Его работа показалась ей отвратительной. Продав все, что было возможно, они уехали в Цюрих, чтобы поступить в университет; с ними отправилась и ее сестра Лидия (в России доступ женщин в высшие учебные заведения был закрыт).
В Цюрихе тогда учились около ста русских женщин. Среди них были популярны либеральные и демократические, а также анархические идеи. В один из таких кружков самообразования вступила и Вера Фигнер. Как она писала: «Стать на сторону революции и социализма меня подвигнуло не только чувство социальной справедливости, но, быть может, в особенности жестокость подавления революционных движений правящим классом».
Женщины из ее кружка уехали на родину, чтобы вести революционную агитацию. Но вскоре их арестовали. Марк Натансон, приехав в Цюрих, передал ей призыв товарищей поддержать революционное движение. Ей очень хотелось продолжить учебу, ведь она мечтала стать доктором медицины и хирургии. После тяжелой внутренней борьбы она сочла своей обязанностью отозваться на призыв и в конце 1875 года приехала в Москву.
«Жестокие репрессии против революционного движения, – писала она, – изменили настроение, и, сообразно с этим, программа требовала вооруженного сопротивления при арестах, обуздания произвола агентов власти, насильственного устранения лиц жандармского и судебного ведомства, отличавшихся особой свирепостью, агентов тайной полиции… Кроме того, для поддержания успеха народного восстания – этой конечной цели революционной деятельности – программа указывала на необходимость „удара в центре”, причем уже говорили о применении динамита».
Она устроилась в одном из сел фельдшерицей, а затем помощницей учительницы, ведя просветительскую работу и читая крестьянам только легальную литературу. Ее поразила бесправная и беспросветная деревенская жизнь. Под угрозой ареста ей приходилось переезжать с места на место.
При расколе «Земли и воли» она примкнула к «Народной воле» и вошла в Исполнительный комитет. Для осуществления вооруженного переворота они начали формировать группу военных, куда вошли несколько десятков офицеров. После убийства Александра II она, скрываясь от полиции, переехала в Одессу, где организовала убийство военного прокурора Стрельникова (18 марта 1882 года). Исполнители – И. Желваков и С. Халтурин (после взрыва в Зимнем дворце он переехал в Одессу) – вскоре были арестованы и казнены.
