Книга Дневник чужой жены, страница 3. Автор книги Лариса Соболева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дневник чужой жены»

Cтраница 3

Глеб действительно смотрел сквозь Нину, но на вопрос ответил:

– Нет, почему же… я слушаю. Значит, ты собираешься замуж?

– Замуж? – глупо рассмеялась она и возненавидела себя за идиотский смех. – Нет, не собираюсь… вернее, собираюсь, но не сейчас. Позже. Я не предложила тебе выпить, извини. Что будешь пить?

– Водку.

Нина вспорхнула со стула, как колибри с цветка, и вылетела из кабинета. Сразу за дверью схватилась ладонями за щеки. Ладони были холодные, а щеки пылали. «Зачем он пришел? – проносилось в ее головке, когда собирала на поднос дорогую водку (пусть знает, что она богатая), томатный сок, тоник, стаканы, рюмки. – Забыла, чем он закусывает водку? Лимоном или огурцом? И то и другое положу. Что ему нужно от меня? А, какая разница? Он ничего не получит, кроме насмешек».

Схватив поднос, Нина вылетела из кухни, где поварихи заканчивали мыть плиты и собирались домой. Но вернулась. Положила еще шесть корзиночек с чудесными закусками. Схватив поднос, поскакала в кабинет, уже как антилопа. У двери выпрямила спину, вошла спокойно, как спартанец перед смертельной битвой.

Глеб все так же, не меняя позы, сидел на стуле. Пожалуй, слишком сгорбился, что совсем не вязалось с ним. Он всегда уверенный, самодостаточный, занимался спортом – альпинизмом и горными лыжами, следовательно, подтянут. Не пьет, иногда курит. А сегодня сгорбился и попросил водки. Не коньяку, не виски, не какой-нибудь экзотической текилы, а снизошел до водки. Наверное, он обанкротился. Вот было бы славно. Нина поставила поднос на стол и любезно предложила:

– Сделать «кровавую Мэри»?

– Нет.

Он налил водки в стакан, а не в рюмку, примерно половину! Выпил залпом и не закусил ни лимоном, ни огурцом. Только сейчас Нина подумала, как пошло выглядит соленый огурец на тарелке рядом с ломтиками лимона. Не прикоснулся к ее фирменным корзиночкам! Ах, корзиночки! Каждую можно сразу отправить в рот и проглотить заодно собственный язык. Все вечерние клиенты обязательно заказывают корзиночки с деликатесами. Тесто просто тает во рту, начинка самая изысканная – креветки в соусе, семга с измельченными оливками, говяжий язык с зеленым горошком, а все это венчает крем, приготовленный из взбитого майонеза с добавками из зелени, специй, лимонного сока. Есть и другие начинки – паштеты, салаты, дело не в этом. Глеб не стал закусывать божественными корзиночками примитивную водку! Одним словом, зажрался! И вдруг он сказал такое, отчего ее обдало кипятком:

– Знаешь, Нинка, я… рогоносец. (Какое приятное откровение!) Больше всего на свете боялся рогов, теперь их у меня в избытке, представляешь?

– Так ты явился ко мне зализывать раны? – усмехнулась она, плохо скрывая торжество. – Должна сказать, ты выбрал неудачный объект. Я не умею утешать.

– Да нет, я не раны пришел зализывать… Мне не к кому пойти.

– Но ты пришел почему-то ко мне! – В нагрузку к рогам хотелось влепить ему пощечину. Но она не опустилась до уровня скандалистки. Зачем же? Есть слова. Есть и тон: нежно-ласковый, это посильнее рукоприкладства. – Прекрасно! От любимой жены, наставившей тебе рога, ты пришел к бывшей любовнице, которую вышвырнул из своего дома. Нет-нет, не надо взваливать на меня свои рога. Я их не приму, потому что уже была в роли рогоносительницы, ограничусь лишь сочувствием.

– Нина… – застонал Глеб. – Ты говорила, что простила меня.

– Но не до такой же степени, чтобы принять тебя на грудь.

– Я не все рассказал.

– Что еще? Твоя облезлая кошка обокрала тебя и сбежала с любовником? – не смогла удержаться от язвительности Нина.

– Хуже, – выговорил он и опустил голову. – Нина, случилось страшное… Не знаю, как сказать… Она… убита. Ее кто-то убил сегодня…

Нина сначала не поняла смысла чудовищных слов, произнесенных Глебом, потому без всякой язвительности едва слышно произнесла:

– Что-что? Что ты сказал?!

– Ее убили. Ее убили в нашей спальне…

Глава 2

Наверное, она молчала минут десять, а может, и все полчаса. Глеб тоже не произносил ни звука, а налил водки и выпил, снова не закусывая. Так и сидели оба – молчком. В коридоре кто-то позвал Нину, она вышла. Это была повариха, уходившая последней:

– Нина Александровна, закройтесь. В кафе уже никого нет.

Нина проводила ее к парадному входу, тщательно заперла двери, подключила сигнализацию и вернулась к Глебу. Нет, у нее в голове не укладывалось: Валька изменяла Глебу, а ее кто-то убил? Белиберда какая-то!

– Ты застал ее на месте преступления? – подходя к столу, осторожно спросила она, так как в душу закрались некоторые подозрения.

– Нет, – покачал он головой. – Я задержался на работе… ты же теперь бизнесмен, знаешь, сколько накапливается работы. А приехал домой после десяти. Дверь дома была открыта, в гостиной горел свет… Я поднялся в спальню… Там и увидел… ее мертвой…

– Но откуда ты знаешь, что она… тебе изменяла?

– Она там не одна. – Глеб налил еще водки, выпил.

– Что значит – не одна? – вытаращила глаза Нина.

– Там мой друг… я думал, что он мне друг.

– А с ним что? Надеюсь, он жив?

Глеб отрицательно качнул головой. Нина снова надолго задумалась. Как это все понимать? Если это шутка, то глупая, если правда, то неправдоподобная. А не Глеб ли укокошил изменницу? Вот это номер! Грохнул Вальку с любовником и примчался к Нине! Он что, дурак? Разве способен Глеб поменять роскошную жизнь на колючую проволоку? Никогда. А впрочем, в такой момент человек не соображает, что творит. Нине тоже хотелось его убить, когда он бросил ее, но пистолет не на что было купить. Все равно не верилось ни в то, что Валька убита, ни в то, что это сделал Глеб. Нина спросила:

– Ты хорошо рассмотрел? Может, они просто спали?

– Там очень много крови… очень много. Валентина лежит на кровати, а он… он на полу. Я плохо соображал. Представь, каково мне было…

– Представляю, – с искренним сочувствием сказала она, но подумала: «Это сказки. Ты, наверное, придумал все, чтобы разжалобить меня. Не пойму только, зачем?»

– Я выбежал из дома, – говорил тем временем Глеб, – сел в машину и долго колесил по городу. А потом… потом приехал к тебе… сам не знаю, зачем. Я не могу один…

– Надо было милицию вызвать.

Он взглянул на нее абсолютно трезвыми глазами, а ведь выпил граммов триста, не меньше. Потом нахмурился и произнес:

– Ты не понимаешь. Первого, кого будут подозревать, – это меня. Их убили в спальне, они оба голые… Милиция подумает, я убил их из ревности. Меня посадят, а я в тюрьму не хочу.

– Но почему тебя посадят, если не ты… А это… не ты?

– В смысле? – не понял он.

– Это не ты… убил?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация