– Нина, давайте так: я говорю, а вы слушаете. Комментарии потом. Ведь я вас слушал, не перебивая.
– Хорошо, – недовольно передернула плечами она.
– Глеба нет в городе, он приедет только завтра вечером, так сказал отец. Да, четырнадцатого марта он должен был отправиться на банкет, но его срочно вызвали по делам в другой город, уехал он на своей машине.
– Я так и предполагала! В командировку отвалил! – желчно сказала Нина.
– Мы же договорились, – с упреком протянул Рыков.
– Молчу. Только один вопрос: как же так получилось, что Глеб не сообщил никому о своем отъезде? За две-то недели это можно было сделать.
– Я задал тот же вопрос отцу. Он ответил, что Глеб часто не ставит в известность родных о своем отъезде, звонит позже, на этот раз позвонил в субботу. Отец и мать Глеба решили не говорить ему о Валентине до его приезда, ведь ее не воротишь. Итак, он якобы приедет завтра. Я, конечно, проверю наличие гостиничных квитанций, они должны быть у него, впрочем, за ними он и ездил. Нина, вы уверены, что это Глеб ударил вас?
– Конечно! Он рослый. И потом запах. Это дорогой одеколон. Глебу привозят его из Франции. Когда он туда ездит, покупает сам. Глеб пользуется им давно.
– Это еще не повод подозревать его…
– Анатолий Трофимович, – подал голос Дима, – посмотрите на ее лицо.
– А что такое? – поднял тот брови.
– Нина, поднимите сетку, – попросил Дима.
– Это вуаль, – фыркнула Нина. – И не хочу ее поднимать.
– Нина! – с легким укором произнес следователь. Она подняла вуаль, тот напомнил: – Очки снимите. Что тебе не понравилось, Дима?
– Посмотрите сами. Правая сторона.
Следователь внимательно присматривался, смущая Нину и рассуждая вслух:
– Сзади такой удар не нанести. Сбоку тоже… бил левша. Нина, Глеб левша?
– Нет, кажется… Да нет, нет. Я бы давно обратила внимание. Левша, говорите? Ну, да, у меня правая сторона пострадала. Получается, меня ударил не Глеб? Кто же тогда?
– Не знаю, – покачал головой Рыков. – Но что интересно. Убивал жену Глеба и ее любовника тоже левша. Некоторые удары нанесены слева, и характерный наклон есть в отверстиях от ножа. Нина, добывайте деньги, мы со своей стороны тоже попробуем их добыть. К сожалению, времени мало. Мои телефоны у вас есть? Возьмите и номер сотового Димы. Да, постарайтесь управиться без подруги.
– Не беспокойтесь, – сказала Нина, вышла из машины и помчалась в кафе к Долли: – Выдай три тысячи… нет, не хватит. Посчитай, сколько надо, чтобы было сто тысяч рублей плюс пять процентов. Отвезу долг Корейцу, пусть подавится.
– Нинка, будешь просить у него денег? – поинтересовалась та.
– Каких? А, сто штук? Нет, Рыков достанет. Он вспомнил про банкира, который может дать деньги на вечер. Долька, занимайся кафе, а то мы его запустили. Сегодня все закончится. Господи, как я счастлива! Будет звонить Роберт, скажи, я поехала за деньгами. Смотри, больше ему ни слова, а то догадается. Чао, дорогая!
К счастью, Паша оказался на месте в своем законном офисе, ворочая наверняка незаконными делами. Нина вошла в кабинет, он радостно встретил ее:
– О, Нинуля! С долгом! Проходи, садись в кресло. Чай, кофе? О… – приподнял он брови и выпятил губы. – Нинуля, кто это тебя так безжалостно?
– А что, сильно заметно? – садясь в кресло, спросила она.
– Я бы не сказал, – дал задний ход он. – Просто у меня глаз наметанный.
– Держи в баксах, – небрежно кинула пачку на столик Нина. Он взял купюру в сто долларов, посмотрел на свет, провел пальцем по надписям. Нина обиделась: – Сомневаешься в подлинности? Ты злодей, Паша. Так обо мне подумать…
– Не обижайся. Я просто помню, как ты надула меня с севрюгой.
– Пф! – фыркнула она. – Севрюга мелочь. Я порядочная женщина, Паша, долги возвращаю по-честному. Слушай, а ты не мог бы меня выручить еще раз?
– Всегда пожалуйста, – улыбнулся он, потом лукаво добавил: – Но это уже будет дорого стоить.
– Намекаешь на интим? – в тон спросила она. – Паша, я согласна. Но через загс.
– Нина, это так старомодно, – покривился он.
– А у меня старомодное воспитание, дорогой. Видишь, шляпки ношу столетней давности. Значит, так, сначала загс, потом койка, потом я подбираю тебе секретарш лет под семьдесят. Да, Паша, чуть не забыла. Ты должен расстаться с прошлой жизнью. Детей я собираюсь завести штук пять, не ждать же им папочку из тюрьмы до совершеннолетия, а ты туда рано или поздно залетишь. Так что подписываем брачное соглашение, и я обеспечу тебе интим.
– Тьфу, тьфу, тьфу, – постучал он по дереву. – Не надо меня закатывать в Кичеван. М-да, Нинуля, ты отобьешь охоту жениться уже одними своими перспективными планами. Нельзя же сразу ставить условия! Ладно, шутки в сторону. Что случилось?
– Мне надо девяносто тысяч. Завтра верну.
– А в чем проблема? Не приносила бы сегодня бабки.
– Долларов, – улыбнулась Нина, будто сумму назвала ничтожнее той, которую вернула.
– Скока, скока?!! – открыл рот Паша. – Вот это размах! Нин, твое кафе не потянет даже на четверть. Должен же я получить что-то взамен, если ты не вернешь долг?
– Да можно фальшивыми. Мне нужно показать, что у меня есть деньги.
– А ты хоть представляешь, сколько лет дают за фальшивые бабки?
– Ну, дай настоящие, мне без разницы.
– Ха-ха-ха… – закатился Паша. – Нет, Нинуля, ты крутое очарование, я просто балдею от тебя. Это же не сто штук рубликов, на нашу валюту это больше трех миллионов. Ну-ка, выкладывай, зачем тебе столько бабок?
– Понимаешь, мне надо обмануть одного козла. Деньги – это приманка. Он приедет сегодня в мое кафе, я покажу ему деньги, что они у меня есть. Он привозит сегодня же один компромат, мы забираем у него компромат, он остается с носом.
– Кто – мы? Ментура?
– То есть милиция? – уточнила Нина. – Нет, дорогой, у меня есть свои люди, я ведь не одному тебе оказывала услуги. Но денег у них нет, только у тебя.
– Нина, ты прирожденная мошенница, – не то похвалил, не то пожурил он. – Пацанов дать? Они из твоего вымогателя выбьют все компроматы.
– Дай лучше денег. Завтра ты их получишь, клянусь. Паша, от этого зависит моя жизнь, честное слово. Я бы не обратилась к тебе с наглой просьбой, если б не горело.
– Пиши расписку, – сдался Паша и достал бумагу с авторучкой. – В случае, если ты не возвращаешь деньги, твое кафе переходит в мои руки. Маловато. А что у тебя еще есть ценное? Кроме «грошика», разумеется, он мне без надобности.
– Комната в коммуналке, – ответила она, выводя условия на бумаге.
– Коммуналка? Даром не нужна.
