Он позвонил в дверь, открыла пожилая женщина возраста его матери, Никита ей цветы сунул через порог:
– Это вам, здравствуйте. Где Сима?
– Проходите, – настороженно отступила мама. – Сима!
– Кто там? – Появился солидный дядька, видимо, папа, в роговых очках и с большим животом.
– Это к Симе… – объяснила мать. – Вас как зовут? Сима!
– Никита. (Наконец появилась Серафима, уже без гипса.) Сима, это я, приехал за тобой.
Мама, кажется, немного глуповатая, взяла строгий тон и, если б не знать, что дочери двадцать шесть, можно было бы подумать, будто речь идет о десятилетней девочке:
– Но уже поздно! Девять часов. Простите, не время для гуляний…
– Мама! – прервала ее дочь.
– Ну хорошо, – поджала губы та. – Только недолго, мы же волнуемся, сейчас столько жутких ребят. Никита, когда вы ее домой привезете?
– Никогда, – пообещал он. – Я насовсем ее забираю. Сима, одевайся, ничего лишнего не бери, за вещами в выходной приедем.
Она простила долгое молчание, то, что он ни разу не позвонил, свои слезы и переживания – глупо становиться в позу обиженной. Собравшись, Серафима чмокнула отца с матерью в щеки и, не раздумывая, переступила порог.
Дверь захлопнулась, отчего мама вздрогнула, растерянно посмотрев на мужа, присела на пуфик, всплакнула:
– Я долго лечилась, она стоила нам нервов и здоровья, а приходит какой-то… Пришел первый раз в дом и: «Я насовсем ее забираю». О нас кто-нибудь подумал?
– Ей сейчас хорошо, не до нас, – буркнул отец.
– Дети – самые неблагодарные существа.
– Ну… – развел папа руками, потом махнул одной. – Все равно замуж когда-то выходить надо, такова жизнь.
Никита держал Симу на руках, она же легонькая, и прямо в подъезде целовал. Ух, хорошо, что встретил Алику, главное – вовремя, а то не сообразил бы, кто ему нужен на самом деле.
