Утром он встал хмурый, с головной болью. С большим трудом привел себя в порядок, выпив не одну, как обычно, а две чашки кофе. И отправился на работу. На Лешу не смотрел, хотя кожей чувствовал, что водитель его осуждает. За что? «Вот так всегда, – сердито думал Лео, – только подпусти к себе женщину ближе чем на километр, и хлопот не оберешься, будешь иметь одни неприятности». На сердце у него было тоскливо. Вспоминались милые улыбки и теплые взгляды Ольги. «Это все актерское мастерство, – уверял себя Лео, – она оказалась гораздо артистичнее, чем я ожидал, и к тому же у нее есть тайны». Но увещевания не помогали. Его сердце просило еще улыбок, нежных взглядов, мимолетных касаний и многого другого. «Может быть, не так уж и плохо иметь жену?» – вдруг подумал Лео. Может быть, он напрасно отказывался от семейного счастья? Лео представил себе, как приходит домой и жена выбегает ему навстречу, улыбается, нежно целует в щеку и что-то щебечет. Его сердце дрогнуло, и по телу разлилась приятная нега. В образе жены он почему-то увидел Ольгу. Нет, так не пойдет. Надо сделать второй дубль, с другой женщиной. Сделал. И ничего. Холодно, как в ледяной пещере. «Нет, нет и нет, – приказал себе Лео самым строгим голосом, – так не годится, сейчас же выбрось ее из головы и думай о работе!»
Сказано – сделано. Но продержаться ему удалось не больше часа. Потом появился Вальтер, заговорил о вчерашнем вечере, и Ольга совершенно ощутимо появилась между ними, сидела рядом, улыбающаяся, нежная. Рука так и тянулась, чтобы к ней прикоснуться. «Сгинь, наваждение!» – приказывал Лео. Однако образ не уходил, дразня и маня.
Но, наконец, закончился и этот день. Герр Зонненберг отбыл в свой Мюнхен, так и не подписав договора. Сказал, что обязательно сделает это, но немного позднее, при следующей встрече. Лео остался один на один со своей неудовлетворенностью и душевным дискомфортом. Ему хотелось чего-то, что он не мог определить словами. Спокойная, налаженная жизнь разлетелась вдребезги.
Прошло три дня, и герр Зонненберг позвонил снова. На этот раз он сказал, что готов подписать договор, но для этого уже ему, Лео, придется нанести визит будущему партнеру. Вальтер был весел и явно всем доволен. Он сообщил, что уже занялся подготовкой встречи и приглашает Лео с женой на один из швейцарских курортов.
– Ваша супруга похвально отзывалась о нем, – заявил немец. – Почему бы не сделать ей приятное?
Лео рассмеялся:
– Увы, мой друг, сейчас она мечтает о поездке в Вену. Это доставит ей больше удовольствия.
– В Вену так в Вену, – легко согласился Вальтер, – желание дамы для нас закон, не так ли, Лео? Значит, договорились. Я буду встречать вас в Вене на Рождество.
Лео положил трубку и почувствовал, что вот-вот взорвется. Потеряв самообладание, он вскочил с кресла, быстро прошелся по кабинету, пару раз пнув ногой ни в чем не повинный стул, оказавшийся на его пути, и несколько раз стукнул кулаком по столу.
– Черт, черт, черт, – твердил Лео, – черт тебя побери, Вальтер!
Он почти кричал.
– Ничего, Мила, закройте дверь, – рявкнул Лео, когда секретарша встревоженно заглянула к нему в кабинет, не решившись войти.
Дверь сразу захлопнулась, и Милочка, миленькая, хрупкая, нежная девушка, давно мечтавшая попасть в объятия холостого шефа, сердито сверкнула глазами.
– Зверь, изверг, эксплуататор! – прошептала она, вздернув маленький курносый носик, и гордо прошествовала к своему рабочему месту.
А Лео побушевал немного и утих. Что толку в бурных проявлениях эмоций? Нужно искать выход из положения. Но, собственно, тут и думать не о чем. Все и так ясно – нужно снова позвонить Ольге и уговорить ее сыграть второй акт затеянного спектакля. В памяти Лео всплыла гордо выпрямленная, напряженная спина уходящей от него Ольги, и в животе что-то сжалось в тугой узел. Она обиделась. Ну конечно, она обиделась на него. За что? Что он сделал не так? Позволил себе личные вопросы? Нет. Исходящий от нее холод Лео ощутил позднее, когда протянул ей пакет с деньгами. Просто пакет и сухие фразы в придачу. И ни словечка искренней благодарности за то, что она была так великолепна в роли жены. Ни одной похвалы ее блестящему актерскому таланту. Идиот! Болван в квадрате, нет, в кубе! Ему, безусловно, нет прощения. Но Ольга ведь добрая. Она уже сжалилась над ним один раз, может, согласится помочь снова? От мысли о том, что она опять будет рядом с ним, будет нежно улыбаться ему и даже иногда брать за руку, на душе у Лео стало тепло, а сердце забилось быстрее. Однако звонить Ольге ему было страшно. Он очень боялся услышать сухое, холодное «нет» и гудки в телефонной трубке. Ольга должна, должна сказать ему «да». Это было чрезвычайно важно. И вдруг Лео поймал себя на мысли, что вовсе не думает о Вальтере и партнерстве. У него перед глазами стояла Ольга, ее потрясающие бирюзовые глаза и идущая от сердца улыбка.
– Думай, дурень, думай, – приказал себе Лео самым строгим, начальственным голосом, от которого обычно вздрагивали и бледнели сотрудники, – если не вернешь ее, все пропало.
Он принялся мерить шагами свой так хорошо известный ему во всех деталях кабинет. На ходу думать было немного легче, чем в кресле. Через полчаса интенсивной физической нагрузки мозги прочистились окончательно, и спасительная идея забрезжила в тумане. Не давая себе возможности спасовать перед трудностями, Лео вызвал Лешу, оделся и вышел на крыльцо.
– Куда, Леопольд Валерьянович? – бросил на него взгляд водитель, когда шеф, как обычно, уселся на заднее сиденье.
– В библиотеку, Леша, – кратко ответил Лео и, пресекая словесные излияния, строго глянул на водителя, в глазах которого заплясали веселые огоньки.
Слушать какие бы то ни было слова Лео сейчас просто не мог. Казалось, от любого неожиданного звука и даже шороха он окончательно струсит и сбежит в свою привычную, устоявшуюся жизнь без волнений и ненужных эмоций. Он весь был как натянутая струна. И все же, достигнув места назначения, заставил себя выйти из машины, отправил Лешу за угол, чтобы не маячил перед глазами, и принялся мерить шагами тротуар перед ничем не примечательным зданием, в котором располагалась городская библиотека. Ждать пришлось минут сорок. Но наконец дверь распахнулась и на крыльце возникла Ольга. Такая, какой Лео увидел ее впервые: вязаная шапочка и старенькое пальтишко. Только на ногах сапожки, а не туфельки, к слову сказать, тоже знававшие лучшие времена. Все это Лео охватил одним-единственным взглядом и замер. Ольга застыла на крыльце как изваяние. Надо было что-то делать – что угодно, только бы не позволить ей произнести слова, после которых все будет кончено.
Лео стремительно шагнул вперед.
– Ольга, – голос дрожал и не слушался, – я пришел извиниться за грубость и очень прошу не прогонять меня.
Она взглянула в черные непроницаемые глаза, что-то такое увидела в них и милостиво кивнула головой:
– Хорошо, я прощаю вас, Леопольд Валерьянович. Вы удовлетворены? Теперь можете жить совершенно спокойно.
– Не могу, – пробормотал Лео, по-прежнему не отрывая от нее взгляда.
