– А я Рэй. Рэй Бьюкенен. Почему бы тебе не присесть, отдышаться?
Он показал рукой на пару лежаков у берега, которые выглядели, кстати, весьма привлекательно. У него были темно-карие глаза и густые, почти женские ресницы. Он посторонился и показал рукой, что я должна идти первой. А он пойдет за мной.
И я пошла.
Рэю удалось заставить меня поверить в Бога. Он появился в моей жизни и избавил от одиночества. Он завладел моим умом, моим телом.
Спустя три дня после нашего знакомства мы уже дурачились на диване в его маленьком кирпичном доме в Белере. Банка была красивее, но не удобнее, и в любом случае там всегда была Сари. Рэй целовал мою шею, его руки обвивали мое тело, скользили по моим волосам, когда я вдруг заговорила.
– У меня никого нет, – выпалила я. Я никогда никому этого не говорила.
Рэй отклонился, чтобы посмотреть на меня.
– В смысле? – спросил он.
Он был все еще полностью одет, а моя кофточка валялась под столом, лямки от лифчика сползли до локтей. Рэй нежно прикоснулся к моей груди.
– Ты… – сказал он, но затем замолчал, будто не смог найти подходящих слов.
– Я красивая? – спросила я, улыбаясь. Влюбленные мужчины обычно называли своих женщин именно так: красивыми.
– Я хотел сказать «да», но нет. – Он покачал головой. Ему нужно подстричься. У него были короткие волосы – по моде того времени, уложенные назад с помощью помады. Непростительная прическа, но у Рэя были очень выразительные скулы. Я уже представила себе, как повезет нашим детям с генетикой. Мои кудри, его черты лица.
– Ты не одна, – закончил он.
Джоан уехала, а Рэй заполнил пустоту.
– Он – хорошая пара, – сказала Сиэла.
Мой папа приезжал по работе, и мы вместе обедали.
– Хороший мужчина, – сказал он.
Дарлин по пьяни тоже одобрила мой выбор:
– Ты нашла последнего хорошего мужчину в Хьюстоне!
Хороший. Именно этим словом все описывали Рэя. И это было правдой. Он никогда не делал ничего по-настоящему плохого.
Как он рассказывал, самым грустным моментом в его жизни была смерть его собаки, когда ему было шестнадцать. Он любил маму, ходил с папой на рыбалку, поддерживал отношения с одноклассниками и одногруппниками. Он никогда не говорил о работе, несмотря на то что работал как лошадь. Говорил, что предпочитает оставлять слово «работа» в офисе.
Я знала все важные вещи о Рэе, но трогали меня именно мелочи: то, как он спрашивает, как дела, у оператора бензоколонки – ему и правда было небезразлично. Он первым из мужчин вставал, если входила леди, без всякого флирта. Он отодвигал ее стул еще до того, как она успевала подумать, что хочет сесть. Он благосклонно улыбался, даже когда разговор не был ему интересен.
Он готовил вкусный «Манхэттен», прекрасно выглядел в плавках и не говорил о политике в разношерстных компаниях. И его совсем не пугало мое прошлое, как могло бы испугать множество других мужчин. Мужчины всегда хотят, чтобы их жены были святыми, не сиротами и обязательно с отцами, у которых свой бизнес.
Почти сразу же после встречи с ним я захотела выйти за него замуж. Я хотела начать новую жизнь с Рэем Бьюкененом. Он скоро сделает мне предложение – я была уверена. Я уже познакомилась с его родителями. Мы остановились у витрины с кольцами в магазине «Lechenger», и он спросил, какое мне нравится больше всех. Я указала на грушевидный бриллиант.
Факты из наших жизней тоже совпадали: мы оба не могли себе представить жизни где-либо, кроме Хьюстона. Рэй – потому что здесь он работал в нефтяной промышленности, а я – потому что только здесь чувствовала себя дома. У нас были общие знакомые. Круг общения Рэя был старше, но Сиэла, конечно же, слышала о нем. Он много зарабатывал, правда, и много работал. Но если совместить его работу с моими деньгами, то мы всегда будем жить в достатке.
Те четыре месяца без Джоан, которые мы провели вместе, остались в памяти расплывшимся пятном счастья. Секс четыре раза в день. Однажды я положила руку на его живот под курткой, во время дневного сеанса «Бульвара Сансет». Наша любовь была сиюминутной, могущественной. Я скучала по Джоан – мысленно, я писала ей письма, рассказывая о своей новой жизни, – но я научилась обращать все внимание, которое я раньше тратила на Джоан, на Рэя. Он не понимал моих отношений с Джоан, с Фортиерами.
– Ты хочешь сказать, что это место принадлежит Фортиерам? – однажды спросил он, когда я приготовила ему ужин в Банке; в тот день у Сари был выходной. – И живешь здесь одна?
Но думаю, ему было несложно не обращать на это внимания, когда Джоан не было рядом. Легко игнорировать человека, которого никогда не встречал. Наверное, Рэю – как и мне – казалось, что она никогда не вернется.
Что касается меня, то я пыталась молчать о Джоан. Я сказала Рэю лишь то, что мы лучшие подруги с самого детства и что она сбежала в Голливуд. Когда он спросил, знала ли я о ее планах, я соврала ему, сказав, как и Сиэле, что знала.
– Она хотела увидеть мир за пределами Хьюстона.
– Но тебе нет нужды видеть этот мир, не так ли, Сесе? – спросил он, взяв меня за руку, и тут я поняла, что все, что его волнует, – это Джоан Фортиер.
Я улыбнулась и покачала головой:
– Нет, все самое дорогое у меня здесь.
И это правда.
Глава 13
А затем весной 1951-го, спустя год после исчезновения Джоан, она вернулась. Вернулась с фанфарами. Однажды вечером я открыла дверь – чтобы встретиться с Рэем за ужином – и увидела ее: маленькая красная сумочка висела на ее плече, аккуратная шляпа красовалась на голове.
Я знала, что она вернется. За две недели до Пасхи Мэри и Фарлоу пригласили меня в Эвергрин и рассказали, что приключениям Джоан пришел конец. Они пытались, особенно Фарлоу, не воспринимать все это всерьез.
– Она хотела стать звездой, – сказала Мэри игривым голосом: я бы не сказала, что она смеялась над Джоан, но все-таки была близка к этому.
– Но затем она поняла, что в мире и без нее звезд хватает, – сказал Фарлоу, выдавив смешок. – Думаю, поняла она и то, что жизнь без денег не столь красочна.
Так у Джоан ничего не вышло. Мне лишь было интересно, почему это заняло столько времени.
– Я знаю, ты долго ждала, – провожая меня, сказала Мэри. – Но теперь она вернется! Ты рада?
Ее голос звучал фальшиво весело, будто я ребенок, которому долго обещали подарить подарок.
– Да, – сказала я, – конечно.
Ответ не заставил себя ждать, но правда была более сложной. Это будто ждать встречи с привидением. Лелеять ложную надежду, что Джоан вернется, хотя надеяться я перестала очень давно. Я жила в Банке среди ее вещей – даже с ее горничной. Это напоминало мне жизнь в мамином доме, в ту неделю после ее смерти, до того как я уехала в Эвергрин. Теперь мне казалось невозможным возвращение Джоан, будто она должна воскреснуть. Как человек, которого я любила больше всего на свете, мог полностью исчезнуть из моей жизни и вернуться лишь спустя целый год? Это казалось волшебством, магией. Одна мысль о ней пугала меня. Я не знала, как она впишется в идиллию моей новой жизни. Я была влюблена. Я научилась любить кого-то, помимо Джоан.
