Я бы отдала все на свете, лишь бы оказаться рядом с Рэем.
– Спрошу, – сказала Мэри. – Можешь не сомневаться. – Она развернулась и собралась покинуть комнату, но, взявшись за дверную ручку, остановилась. – Я надеюсь, эта история не выйдет за порог этого дома.
– Как никогда ничего не выходило до сих пор.
Мэри кивнула.
– Ты нам как дочь, Сесилья. Дочь, которая хорошо себя ведет.
– Но что будет с Джоан? – Мне было стыдно спрашивать о таком, но я ничего не могла с собой поделать.
Мэри наклонила голову, будто услышала что-то за дверью. Я тоже прислушалась, но раздавалось лишь чириканье птиц на улице. Было все еще раннее утро. Одной рукой она запахнула халат.
– Ты хочешь детей, Сесилья?
Я кивнула.
– Дети всегда удивляют. – Она повернулась к выходу. – С Джоан будет все хорошо. И всегда будет. – Она произнесла это с такой уверенностью, будто других вариантов даже не существовало. Мне хотелось ей верить.
– Но почему? Что с ней? – Я впадала в истерику. Я вытерла глаза тыльной стороной ладони. – Что случилось в Голливуде?
Мэри подошла ко мне и гладила мои волосы холодной ладонью, пока я рыдала. Но ничего не сказала.
Джоан пропустила цветение магнолий. Пропустила мою свадьбу. Мы с Рэем поженились тайно, что чуть не убило его мать. Но это было нашим решением. Смысла ждать лета не было.
Раз Джоан уехала, мне не хотелось ничего, кроме как выйти замуж за Рэя, покинуть Банку и быть настолько близко к моему мужу, чтобы достаточно было протянуть руку и прикоснуться к нему в любой момент. Я не могла произнести торжественную клятву верности перед зрителями, среди которых нет Джоан. Поэтому мы произнесли наши клятвы перед лицом справедливости, мира и его секретаря.
– Ты счастлива? – спросил Рэй примерно через неделю после свадьбы.
Я начала понемногу осваиваться в новом доме. Дом был совершенно новым, в современном стиле Макки и Кемрета, с множеством огромных окон от самого пола. Я поняла, что мне не хватает чувства собственности. Я потратила уйму денег на кастрюли и сковороды, на скатерти, мебель и картины. Я купила кофейный столик от «Noguchi», это чудо из стекла и дерева; лампу Аладдина, которая была похожа на космический корабль, да и стоила примерно так же. А почему бы и нет? С момента смерти мамы деньги лежали в ожидании меня. Почему я так долго ждала?
Я улыбнулась Рэю. Если быть честной, я должна была сказать «почти». У меня был муж. Друзья. Прекрасный дом с прекрасными вещами в прекрасном районе. Мне двадцать лет. Целая жизнь впереди.
Но мне не хватало Джоан.
– Да, – сказала я. – Я очень счастлива.
Глава 20
1957
Я проснулась оттого, что возле меня стоял Рэй с Томми на руках.
– Се, – нетерпеливо сказал он.
Я попыталась понять, где я. Я пошла в кабинет Рэя, потому что собиралась позвонить Джоан. Вместо этого я погрузилась в воспоминания и заснула.
– Я думал, ты ушла. – Голос мужа уже звучал помягче. – Я не знал, где тебя искать.
Ах, он думал, что я с Джоан. Но я не видела ее уже неделю. С тех пор как застала ее голой у бассейна. Я звонила, но Сари постоянно говорила, что Джоан занята.
– Нет. Я не могла заснуть и пошла к твоему бару. – Я кивнула в сторону хрустального графина, который подарила нам на свадьбу Дарлин. – Не лучшая идея.
Рэй улыбнулся. Я была прощена. Я не с Джоан. Я пыталась не видеться с ней, жить своей жизнью. Нужно позволить ей делать все, что она захочет с Сидом Старком. Нужно уделять больше внимания себе, мужу и ребенку. Я взяла Томми у Рэя – он выглядел довольным – и заметила, что у него протекает подгузник. Томми еще не был приучен к горшку – я даже не пыталась. На прошлой неделе одна мамаша из садика, узнав об этом, удивленно подняла брови, но у меня и без того было слишком много забот с Томми.
– Его подгузник, – сказала я и посмотрела на Рэя, который проверял свои часы. Затем он поцеловал меня в щеку и ушел, вот так просто. Как же легко мужчинам удается исчезать! Мужчинам и Джоан.
Конечно, менять Томми подгузник не входило в обязанности Рэя. Мне и так повезло, что он попытался это сделать. Я понесла Томми наверх, пока мы шли, мое бедро полностью промокло.
– Ты писаешь прямо сейчас? – спросила я Томми.
Он вздохнул и пошлепал меня по щеке. Я тоже вздохнула. Конец моему шелковому халату. Я уложила Томми на пеленальный стол и сразу же увидела проблему – подгузник выглядел так, как будто Томми сам застегивал его на булавки. Сын мрачно посмотрел на меня и потянулся к моему носу, а я наклонилась к нему, чтобы почувствовать прикосновение его маленькой влажной ручки.
Я и сама понимала, как легко обвинить Рэя в моем собственном плохом настроении. Он не знал, как поменять подгузник, потому что никто не научил его. Меня научили медсестры в больнице. И Мария.
Как только ее имя пришло мне в голову – разве она сейчас не должна быть здесь? – позвонили в дверь и Томми улыбнулся. У меня болела голова.
– Ты любишь Марию? – спросила я. – Мы все ее любим. Особенно в такие дни, как этот.
Весь день я провела, блуждая по дому и отвечая на телефонные звонки: от президента Клуба садоводов, который попросил меня принести угощения на встречу на следующей неделе; поговорила с мамой Рэя, пока занималась стиркой. Она звонила каждые несколько недель, потому что хотела «просто спросить, как дела». Она была доброй, мама Рэя. И не слишком навязчивой – свекровь Дарлин практически переехала к ним после того, как у нее родился внук, а свекровь Сиэлы дважды заявляла, что отравилась, после обедов у Сиэлы. Это было забавно, потому что Сиэла сама не готовила – этим занималась ее служанка.
В любом случае я любила Эдит: она была уравновешенной и серьезной, как и ее сын. После того как мы с Рэем тайно поженились, они с отцом Рэя устроили небольшую коктейльную вечеринку в честь нашей свадьбы. Они жили в Райсе, в дорогом, но ничем не примечательном доме – кирпичном с черными шторами. Им хватало денег на ремонт, но не на то, чтобы как-то выделяться. Именно это мне в них и нравилось: они были обычными, ничего не делали напоказ. Эдит приезжала к нам каждые несколько недель и забирала Томми на полдня. На свадебной вечеринке Эдит подождала, пока все гости разошлись, взяла меня за руки и сказала, что они с отцом Рэя, Эдом, принимают меня как собственную дочь. Но это были лишь слова охмелевшей от шампанского Эдит. У нее уже была Дэбби.
Но как бы там ни было, Бьюкенены сделали для нас больше, чем мой папа. Спустя несколько дней после свадьбы нам по почте пришел толстый чек. Папа много лет не был в Хьюстоне. Он даже не видел Томми.
Всю оставшуюся часть дня, складывая футболки Томми, нарезая персики для пирога, качая сына на качелях в вечернем парке, я думала об Эдит. Как сложилась бы моя жизнь, если бы у меня была такая мама, как Эдит? Сделало ли бы это меня лучшей матерью? Разговаривал ли бы Томми?
