Я не умела скользить по воде, как Джоан. Я плавала неуверенно, неумело. Я никогда прежде не ныряла. Раньше бассейн был для меня местом отдыха, куда можно опустить ступни и позагорать с коктейлем. Но мне нужно было как-то отвлечься. Я просто не могла спокойно сидеть и ждать новостей, ежедневно забирая «Хроники» у дороги.
И все же, когда новости о Джоан переместились с первой страницы на последнюю, когда появились новые скандалы и события, я поняла, что Хьюстон начал ее забывать и дальше будет только хуже.
– Что ты тут делаешь? – Я не хотела быть недоброжелательной, но приход Сиэлы, когда я ясно дала понять, что не хочу никого видеть, выбил меня из равновесия. – В смысле, я не знала, что ты приедешь. – Я пыталась сделать голос добрее, мягче.
– Я не могла дозвониться до тебя, – беспечно сказала она. – Вот и решила заскочить в гости. Мария сказала, что ты на улице.
Я вылезла из бассейна. Вытерлась полотенцем, намазала ноги маслом. Запах кокоса напомнил мне о Джоан.
– Ты не против, если мы посидим здесь? – спросила я. – Хочется погреться на солнышке.
На самом деле я ничего не хотела. Я ненавидела загорать. Масло было лишь для случаев, когда приходила Джоан. Не знаю, зачем я намазалась им, наверное, потому что не хотела идти в дом с Сиэлой.
Мы неловко умостились на красных пластиковых шезлонгах. Сиэла выглядела естественно, несмотря на то что на ней было желтое облегающее платье. Животика еще не было видно.
– Должно быть, ты разбита на части, – сказала она.
Я не ожидала сочувствия. И расплакалась, а она подсела поближе ко мне.
– Ты вымажешь платье, – сказала я и показала на масляное пятно на ее бедре.
Сиэла покачала головой:
– Это старое дурацкое платье. Как ты, Сесе? Держишься?
– Я скучаю по ней, – призналась я.
– Ну конечно. И незнание… где она. – Она аккуратно закончила предложение. – Бедная, бедная Мэри Фортиер. Джоан была ее жизнью.
– Да, – слабо отозвалась я.
Сиэла продолжила:
– Она ведь была и твоей жизнью, правда? Я даже завидовала вашей с Джоан близости.
– А теперь?
– А теперь мне очень жаль. – Она отпустила мою руку и заправила волосы за уши. На ней были красно-бирюзовые сережки в форме звезд. Она могла себе позволить носить бижутерию, которая на других выглядела бы безвкусно. Меня не злило сочувствие Сиэлы, даже наоборот. Мне хотелось, чтобы она еще раз прикоснулась ко мне. Я чуть было не протянула руку, но она повернулась ко мне и я просто положила руку себе на колени.
– Сесе, я хочу спросить тебя кое о чем. Я знаю, что ты видела Джоан перед ее исчезновением.
Все это знали. Об этом написали в газете, и даже если бы не писали, Сиэла все равно узнала бы. В наших кругах очень быстро расходились слухи, так что эта весть в любом случае дошла бы до нее.
– Она сказала тебе что-нибудь перед тем, как пропасть?
Позже я оценила смекалку Сиэлы. Если бы она спросила, знаю ли я, куда она уехала, я бы честно ответила «нет». Но она задала правильный вопрос, а значит, она что-то подозревала. Я была благодарна ей за предположение, что Джоан могла мне довериться.
Я чуть не сказала ей. Но нет. Я посмотрела Сиэле в глаза и соврала:
– Ничего не говорила.
Сиэла кивнула:
– Бедная Джоан.
– Почему? – спросила я.
– Она никогда не была счастливой. Просто нас ей было недостаточно, правда ведь?
Мои блестящие ноги уже немного потемнели. Сиэла ждала моего ответа.
– Думаешь, она мертва? – прошептала я.
– Все так думают, – сказала Сиэла. – Прости. Ее нет все дольше, и никаких слухов – многообещающе, не так ли? – Я не ответила. Многообещающе. До чего странная формулировка. – А ты как думаешь? – мягко спросила Сиэла.
– Я не знаю, – ответила я правдиво. – Я думала, что знаю ее, – медленно продолжила я. Мне очень хотелось рассказать ей правду. – Но в итоге оказалось, что это не так.
Открылась стеклянная дверь. Рэй вернулся домой.
– Эй, привет, Сиэла, – доброжелательно крикнул он. – Сесе предложила тебе коктейль?
Днем я лежала в постели, подняв шторы. Я не стала включать кондиционер. Томми спал, и я отпустила Марию пораньше. Рэй был в кабинете.
Комната была наполнена светом.
– Кое-кто хочет тебя видеть, – сказал Рэй. Он сел, и матрас прогнулся под его весом. Я почувствовала руку на своей спине. Мне не хотелось, чтобы меня трогали, я хотела остаться наедине со своим горем.
Но рука была маленькой, а прикосновение – едва ощутимым.
Я повернулась.
– Привет, – сказал Томми. В последнее время он часто говорил это слово.
Сынишка был в своей пижамке-комбинезоне, его волосы красиво зачесаны назад. От него пахло детской присыпкой. Я протянула руки, и он, недолго думая, подошел.
– Привет, – ответила я.
– Привет.
На следующий день в разделе новостей написали о предыдущем аресте Сида. За налоговые махинации, много лет назад. В его прошлом не было ничего криминального, но кто об этом знал? Хьюстон любил спекулировать.
Я вошла в дом с газетой, когда зазвонил телефон. Не знаю, что заставило меня ответить на звонок.
– Сесилья, – сказала Мэри, услышав мое «алло».
– Да, это я.
Я прижала трубку к уху в надежде услышать звуки Эвергрина – служанку, которая подает кофе, Джоан, занимающуюся какими-то своими делами. Естественно, я ничего не услышала. Все эти звуки принадлежали старому Эвергрину.
– Мэри? – нерешительно сказала я. Она с такой легкостью превращала меня в ребенка.
– Думаю, ты видела сегодняшний выпуск «Хроник».
– Да. – Я держала газету в руке, от нее исходил запах свежей типографской краски.
– У тебя ведь есть ребенок.
– Да, – мягко ответила я.
– Тогда ты можешь себе представить… – Она сделала паузу. – Я знаю, что тебе ничего не известно, Сесилья.
Я не ответила.
– О том, где Джоан может быть. Потому что, если бы ты знала, ты бы сказала мне. Сказала бы хоть кому-то. Ты слишком любишь Джоан, чтобы держать все в себе.
Я сжала телефон.
– Сесилья? Я ведь права? – Я все еще не могла вымолвить ни слова. – Сесилья? Ты там? Прошу тебя. – Голос Мэри сорвался, наконец я услышала, что со мной говорит убитая горем шестидесятисемилетняя женщина. Но она сама виновата. Она помогла Джоан принять это решение. И все же мне пришлось ответить.
– Да, – прошептала я. И повторила громче: – Да. Я сказала бы. Конечно, сказала бы.
