– Что-нибудь придумаем, – Гагарин невозмутим, как Клинт Иствуд.
Шезлонг, подумал Олег, шезлонг.
56
Бог дал, бог взял. Сердце пронзает заноза: блокнотик. Точно ведь, смыло. К акулам, к акулам. Хорошо, что на острове не осталось посторонних, могли бы быть десятки жертв, а сейчас?! Кто-то остался? Уже и не вспомнишь. М-да. Они-то в чём виноваты?
Гагарин скрывает от себя потрясение. Выходит из шока. Начинает отпускать страх, загнанный на дно, в беспросветную глубину. Цунами перенёс стоически, а вот теперь…
И хорошо, что смыло. Лучше не придумаешь. Никаких проблем. Без преемника. Значит, так надо. Сорок лет – ещё не дед. В одних подштанниках.
Смешно.
Ирония судьбы.
Все иметь – и всё потерять.
В один миг.
Зато жив-здоров, чего и вам желает.
– Ну, Г-гагарин, ты д-даёшь… Это же тебе захотелось оказаться на необитаемом острове. В следующий раз, п-пожалуйста, загадывай что-н-нибудь менее опас-сное. Пож-жалуйста.
– Следующего раза не будет, Дана.
– Что ж, ну и хорошо. Будем жить, к-как все люди.
– Так ты всё знала.
– К-конечно.
– А когда?
– К-когда что?
– Про меня, конечно. Будто бы ты не поняла, что я имею в виду.
– А, про тебя-то? Да почти с с-самого начала. Навела справки. Помнишь, это твоё выступление про старую школу в медицине? Ты же прямым текстом тогда сказал.
– Только тогда?
– Нет, и до этого тоже… всё это очевидно. Ну, мне и сказали… Адрес твой, ИНН Наташка Корнилова и сказала, гуровская невеста. Что Горбольница № 5. Врач-реаниматолог. Твои квадратные часы… Обувь. З-застенчивость. Н-неиспорченность какая-то. Н-невозможно было принять тебя за олигарха. Ну никак.
– Зачем же тогда ты была со мной?
– А в-в-в-в-влюбилась. Неужели девушка не имеет права потерять голову? Ты у нас парень видный, умный. Перспективный… Чем не жених…
– Ну-ну. Ловко ты меня построила. Сразу же «мамряду», ну, то есть, самой что ни на есть особой и самой высшей формой любви?
Дана ответила не сразу. Сделала вид, что смущается.
– Значит, ты всё про меня знаешь? Всё-всё? Когда успел… Хотя, я подозревала… Да, Олег, это была мамряду с первого взгляда.
– Слушай, Дана… Всё, да не всё… А про блокнот? Про блокнот как? Откуда?
– Вычислила. Потом уже вычислила. Видео-шмидео, рыжий Саша Шабуров помог.
– Двойной агент?
– Типа того.
– Ну, а Безбородов тут ни при чем?
57
– Господи, ну опять Безбородов!..
– Дана, пожалуйста, не ломайся. Серьёзно же говорим. Как никогда серьёзно. Может быть, в первый раз настолько серьёзно. Или ты не согласна?
– Согласна-согласна. Но Безбородов здесь д-действитель-но ни при чем.
– А разве у него нет точно такого же блокнотика?
– Честно говоря, не знаю. Вот про Безбородова не знаю. Про тебя – да, знаю, а про него…
– А то, что он поднялся так внезапно для всех, из-за чего у него и начались проблемы…
– Ну, с этим, правда, дело тёмное, но я в его дела и не вмешивалась в последнее время…
– А то, что, и я убеждён в этом, цунами он нам в подарок прислал.
– Ты думаешь, это он?
– Я почти уверен в этом. По крайней мере, на Церере шпионил его агент, и даже не один – Гоша Антонов и его этот самый Женя…
– Садовник-тихоня?
– Он самый, а ты разве ничего про Гошу не знала?
– Нет, клянусь. Хотя, всё возможно. Знаешь, я уже давно ничему не удивляюсь. Даже и блокнотику твоему.
– Но как же ты про него узнала?
58
– Ой, да как… постепенно… Первый раз обратила внимание на то, как ты что-то пишешь ещё в самолёте, когда в Марокко летели. Потом несколько раз ты от меня шарахался в сторону с безумным видом. Думала, стихи сочиняешь. Типа «Одна судьба у двух сердец – твоё замрёт, и мне конец…».
– Тебе бы всё прикалываться. Нет, не стихи. Почему сразу стихи? Мне бы не хотелось, чтобы ты так про меня думала. Даже понарошку.
– Ну хорошо, Олег, или дебет с кредитом сводишь. Дон-жуановский подсчёт ведёшь. Да мало ли какие у мужика странности или тайны…
– Короче, ты дико заинтриговалась.
– Ну, да. И однажды нашла я твоё сокровище, прочитала. Сначала ничего, правда, не поняла. Стала думать. Сопоставлять.
– А ты, оказывается, и читать, и думать умеешь?
– А то, не знал?
– Знал, знал, Дана, всё нормально. Всё очень даже хорошо. Только одно осталось нерешенное.
– Как жить дальше?
– Угу.
– Как жили, так и будем жить. Пока нас не найдут, б-будем собирать бананы и кокосы, ловить рыбку, большую и маленькую. Д-долго куковать не придётся. Сейчас позвоню и наведу суету. Найдут. Как миленькие, найдут. Чать мы с тобой – не самые последние люди.
59
– Ты не поняла. С этим, внешним, всё понятно. Я имею в виду нас с тобой. Как нам-то с тобой быть?
Под руку они спустились к морю. Тихое и безмятежное. Если бы не мусор, если бы не огромное количество обломков того, что совсем недавно обеспечивало комфорт.
– Я же тебе и г-говорю: точно так же будем жить. Мне дорог ты, а не твоя записная книжка или твоя недвижимость. Человек важнее, да? Я полюбила человека, а не то, что его окружает.
– Спасибо тебе, девочка моя. Я тоже тебя очень люблю. Несмотря ни на что.
– На что – ни на что?
– Ну, я имею в виду твои шпионские наклонности.
– А сам-то, сам.
– Каюсь, грешен. Любопытство – не порок…
– Не порок, да. Я ж понимаю – очень важно быть уверенным в том, кто идёт с тобой по ж-жизни р-рядом. Понимаю и принимаю.
– Ты знаешь, я поражён. Поражён твоим признанием больше, чем цунами, больше чем нашим спасением. Я-то ведь думал, что…
– Ты, Гагарин, много думаешь. Проще надо быть. И тогда к тебе потянутся люди.
– Слушай, подруга, а если ты знала про блокнотик, почему же ты ничего в него не вписала?
– А зачем? У меня всё есть. Больше и желать нечего.
– Что, и никакого искушения?
– Никакого. Вот честное пионерское.
– Верю, верю.
Только тогда – только теперь – Гагарина окончательно отпустила внутренняя тревога. Он давно привык не замечать её, постоянно кипящую на самом медленном огне, на самом нижнем этаже сознания.
