Усталость давит неподъемным грузом, хочется встать и бежать, апатия продолжает давить, надо поесть.
Ползу на запах, в голове туман, ложусь, закрываю глаза, слишком сложно.
Влажные следы на коже не дают заснуть, знаю – надо поесть, снова ползу, тарелка, рядом кувшин, сглатываю, в горле першит.
Сажусь, привалившись к решётке спиной, где-то далеко мозг сигналит о боли, чувствую слабые отголоски, руки дрожат и становятся мокрыми, прохладная свежесть стекает по першащему горлу, ложусь.
Руки тянутся в низ, накрывают плоский живот – пока еще плоский – а может быть, и навсегда?
Не боялась за себя, как же они, стоит ли жить, вправе ли я?
Надо верить, Адис нашел – уже не одна, заставляю себя подняться, должна быть сильной, для них, из-за них – он обязательно найдет.
Безвкусно, но необходимо, лучше, туман становится менее плотным, тело дрожит, усталость, надо поспать.
Холодно, мокро, надо укрыться одеялом, тумана в голове почти нет, мурлычет, значит, не приснилось.
Тело дрожит от холода и слабости, почему так плохо? Накрываюсь, приваливаюсь плечом к решётке, смотрит на меня, лежа рядом, такой большой и теплый, слишком далеко, слишком близко.
Тяжёлые шаги, нельзя позволить их убить у себя внутри, у каждого должен быть шанс на жизнь.
– Адис, защита… – словно обклеили пленкой. – Никого не пускай.
Слишком сложно, безразлично проваливаюсь в темноту.
Раньше был он и я, сейчас есть он и мы, будем ли, сможем?
Тумана в голове больше нет, лучше почему-то не становится, не хочется, ни есть, ни пить, это почти конец.
– Адис, приведи Мака, – мечется, ходит кругами. – Хороший мой, без защиты я выжить смогу, без помощи Мака – нет.
Понимает, уходит, на прощанье лизнув.
Закрываю глаза, открываю, тишина, значит, еще не вернулся – закрываю…
Сколько я тут уже нахожусь?
Явно больше нескольких дней, почему не появляется чокнутый профессор?
Даже еду приносить перестали, решили оставить меня здесь, ну да, помнится мне, обещали мучительную медленную смерть.
Раньше может быть и получилось, сейчас – уже нет, есть за кого бороться, будет для кого жить, обязательно будет…
Мальчишки, маленькие крохи, я не знала, я просто хотела очень сильно и – верила.
Для меня они были уже реальны – от каждой чёрточки лица, до крохотных розовых пальчиков.
Свернулась, обняв живот, на губах – улыбка, там, под руками, две маленькие жизни. Такие маленькие, но такие сильные, для ребенка мать – бог, не помню, где это слышала, тогда не понимала, но для них – я стану, с ними – смогу. Их слабость – моя сила.
Макер
Прошло уже пять дней, сегодня – шестой, надеяться с каждым днем становится все трудней.
Снова вспоминаю тот день, счастливая улыбка профессора сменилась удивлением, когда он практически выбежал на нас, в голове до сих пор не укладывается, как он мог так поступить.
Разбитые пузырьки, запах крови, его ни с чем не спутаешь, сладковатый, металлический привкус на языке.
Тогда, казалось, я сошел с ума, едва не убив профессора Нортвилфа.
Больше десяти лет он учил детей в академии, его уважали, ему верили. Как давно он стал врагом?..
В тот день поиски решено было прервать до утра, запах крови моей малышки будил во мне зверя, заставляя крушить и ломать все вокруг, теперь уже я решил, что вскоре эти пещеры перестанут существовать.
Сбивало с толку еще и то, что в крови малышки присутствовало что-то необычное, неправильное.
Допрос безумного профессора не приносил результатов, от потрясения – а может от того, что идея поставить всех на колени не покидала его даже сейчас – казалось, он просто не понимал, что это конец, конец его жизни.
За что он нас так ненавидел?
Каждый раз возвращался мыслями в темное помещение с железными решетками, первым удивлением стало нахождение за одной из решеток второй высшей, не стал заострять на этом внимание, мы знали, что она нашлась, но почему она тут?
Безумный смех профессора раздавался скрежетом в голове:
– Вы никогда ее не найдете! Вместе с ней умрет надежда на будущее всей вашей расы.
Он постоянно говорил то, что, казалось, имело смысл лишь для него одного.
– Она умрет вместе с ними, и ты ничего не сможешь сделать, ты, сильный, могущественный высший, чего ты стоишь сейчас?
Каждое слово било наотмашь, прочно оседая в мозгу, медленно разъедая кислотой смысла сознание.
Когда я спал и ел последний раз?
Сколько раз я мечтал о смерти, не желая жить такой жизнью, боги – странные существа – решили дать мне то, о чем так долго молил, только тогда появился смысл, и захотелось жить…
Но…
Потерять, не успев обрести, что это, если не насмешка богов?
Мы возвращались назад, шестой день так и не принес никаких результатов. Нисса все так же не отвечала, уже никто не пытался развеять гнетущую тишину шутками и разговорами.
На лицах братьев я читал приговор.
Как обычно перенеслись к Лазару, последние дни все находились у него, даже Этьен с Риной хоть как-то пытаясь поддержать.
Первое, что бросилось в глаза – рыдающая Рина и до безумия взволнованный Этьен, бросившийся на встречу, едва заметив нас.
– Мы должны возвращаться на поиски! – практически кричал.
– Что случилось? – голос Севера такой же уставший и измотанный.
– Нисса беременна…
Приговор, поставивший на колени не только меня.
«Малышка, как же так!..» – хотелось умереть на месте, чтобы не чувствовать боль и отчаянье, разрывающие изнутри.
– Откуда?..
Неважно, кто задал вопрос.
– Поговорил с профессором.
* * *
Не задумываясь, перенесся на маяк, громкий, разрывающий душу крик, огласил пещеры.
Сорвался на бег: «Ты нам так нужен…» – снова и снова звучат в голове ее последние слова – нужен им – как же он не догадался, малышка, ты только держись, я обязательно тебя найду.
Грудь давило от нехватки воздуха и долгого бега – найти, должен найти.
Замедлил бег, впереди движенье, готовность к нападенью, настроение как раз кого-нибудь убить.
Черная тень замирает в нескольких шагах, давая возможность рассмотреть, разворот и стремительный бег обратно, неужели нашел?
Срываюсь на бег за шиаллом, он знает куда ведет.
Знакомые пещеры и тоннели, мы были здесь не раз, очередной поворот, и Адис рвет зубами тролля, рядом, замерев от шока, еще двое низких коренастых уродцев, не стал разбираться в чем дело – шиалл не глуп – значит, они прятали Ниссу.
