Под одеялом за время отсутствия Андрюса накопилось еще больше тепла. И ему сразу стало жарко. Он поднялся, приоткрыл на минутку окно в заброшенный сад и впустил холодный ночной воздух. Только потом заснул.
А утром Барбора опять прочитала ему воспитательную лекцию. Снова напомнила, что пора взрослеть и хватит пытаться рассмешить мир. Она так и сказала: «рассмешить мир», но ведь он никогда не старался рассмешить мир. Он хотел рассмешить детей. Может, и их родителей. Но не мир! Этому миру явно не до смеха!
Она жарила блины. На овальном столе в гостиной красовалась бутылка кленового сиропа. Кристофер уже сидел за столом и отдыхал на ней взглядом.
День снова обещал быть солнечным. После завтрака Андрюс вышел в заброшенный сад – ему захотелось сделать Барборе приятное. Дверь в маленький деревянный сарай за домом оказалась приоткрытой. Внутри виднелся садовый инвентарь – лопата, грабли, вилы, топор и даже поржавевшая механическая газонная косилка.
Андрюсу даже не пришлось открывать дверь пошире. Он достал грабли рукой, вырвал их из пут многолетней паутины, объединившей все садовые инструменты.
Мускулы приятно напряглись, как только принялся он расчищать землю от старых листьев и веток. Куча листьев росла – он сгребал ее к углу дома, так, чтобы ее не было видно из окна их спальни.
То и дело грабли натыкались на ростки деревьев толщиной в палец. Они еще не покрылись свежими листьями и поэтому не бросались в глаза. Вырвать их из земли руками не получалось и Андрюс достал из сарая лопату. Квадрат «расчесанной» и очищенной земли расширялся с каждой минутой. Андрюс с удовольствием помахал и топором, расчищая дикий кустарник, разросшийся перед старой яблоней. Нашел пилу и отрезал нижние мертвые ветви у старого дерева.
Незаметно прошло два часа. Андрюс, закончив, вернулся в дом и как бы ненароком подвел Барбору к окну их спальни.
– Ну как? – спросил.
– Что как? – Она посмотрела на него непонимающе.
Андрюс отправил ее взгляд за окно. Барбора усмехнулась. И поцеловала его в щеку.
Около четырех зазвонил мобильный.
– Его там нет! – взволнованно сообщил знакомый полудетский голос.
– Кого? Кто это? Филипп?
– Да, это я! – ответил Филипп. – Я зашел к Полю, а его нет!
– Наверное, на процедурах, – поспешил успокоить разволновавшегося мальчика Андрюс.
– Нет, на его кровати другой!
– Откуда ты знаешь? – удивился Андрюс. – Может, ты случайно попал в соседнюю палату?
– Нет, я переспросил. Я сейчас тут, могу дать трубку этому мальчику!
– Не надо, я не пойму по-французски. А что он говорит?
– Говорит, что его привезли сегодня утром, и тут никого не было!
– Странно. Может, Поля перевели в другую палату или даже в другую больницу? – предположил Андрюс. – Не беспокойся. Думаю, он мне перезвонит и скажет, а потом я перезвоню тебе! Хорошо?
Прошло не меньше получаса с момента этого телефонного разговора, когда Андрюс неожиданно тоже ощутил приступ волнения, словно обеспокоенность Филиппа с запозданием передалась и ему. Но ведь в конце разговора Андрюсу, кажется, удалось успокоить мальчика? А теперь наоборот, сам Андрюс разнервничался и чуть было не позвонил Полю. Но не позвонил, решил подождать до вечера. Подумал, а что, если Поль сейчас на консультации у какого-нибудь важного профессора в другой клинике? Может, его перевезли и он осваивается в новом месте? Ему ведь надо познакомиться с новыми врачами и медсестрами, надо как-то объяснить, что он будет их просить поднести к уху мобильник, если тот зазвонит. Поднести и держать, пока он будет разговаривать.
Однако Андрюсу не удалось успокоиться своими фантазиями. Он понял вдруг, что не просто беспокоится за Поля, а боится получить плохие новости.
«Какие плохие новости? – подумал он, сопротивляясь наползающим опасениям. – У него ведь не рак! Только болезнь костей…»
И когда снова зазвонил мобильный, Андрюс, уверенный, что это Поль, улыбнулся, как ребенок, уже смеясь над своими опасениями и страхами. Он даже не посмотрел на монитор, чтобы проверить: кто звонит. Он был на сто процентов уверен, словно по звуку звонка определил звонящего.
– Поль умер, – сообщил ему знакомый взрослый голос.
– Что? – переспросил Андрюс, не веря или отказываясь понять услышанное.
– Поль умер, – повторил потерянным голосом Ганнибал. – Вчера вечером.
Андрюс молчал. Он закрыл глаза и чувствовал, как в них собираются слезы. Собираются и ждут, пока он не поднимет веки.
– Похороны завтра, – после молчания снова заговорил отец Поля. – В Нёйи-сюр-Сен, в церкви Черной Мадонны. Твой подарок, твою золотую трость я положу ему в гроб…
«Колючка» с верхней стальной «электропроволокой» осталась позади. Отсчитав сотню шагов по неровной лесной поверхности, он остановился и присел на землю, уперся в нее ладонями. Старые сухие листья под вечер собрали опустившуюся вниз влагу воздуха. Эта вечерняя роса едва заметно проблескивала на хрупких прелых листьях, спресованных холодом ушедшей зимы в «ковролин» грязно-коричневого цвета.
Андрюс молчал. В нем пробуждался слух, которому он дал теперь полную свободу. Слух опускал на него звуки лесной жизни, становящейся невидимой и оттого делающейся более слышимой. Осмелевшие движения ночных птиц, колыхание ветвей деревьев, шуршание и писки мелких или крупных грызунов.
– Я ничего не сказал Барби! – Андрюс прикусил губу, отвлекся на мгновение от звуков леса. Но тут же, сглотнув слюну, ощутил вкус крови. Заставил себя силой воли вернуться слухом и мыслями к лесу.
– Привет, Поль! – прошептал он и оглянулся по сторонам. Оглянулся медленно, и не потому, что темнота сгущалась и уменьшала пространство, доступное взгляду. Нет. Он знал, что Поль теперь тоже в лесу. Может быть, в другом лесу, но может быть и в этом.
Он остановил взгляд на стволе мощного дуба, за которым уже ничего видно не было.
– Привет, Поль! – прошептал снова, уставившись на широкий ствол и прищурившись, словно пытаясь высмотреть выглядывающего из-за ствола мальчишку.
И тут же подумал, что темень не даст ему рассмотреть или просто заметить Поля. Он ведь черный, он из Камеруна. И даже яркие белки глаз и белые зубы не сделают его заметнее. Искать Поля здесь, это как искать черную кошку в темной комнате. Искать, зная, что ее там нет.
Андрюс оторвал ладонь от земли и вместе с ней поднялся влажный, полуистлевший дубовый листок.
– Нет, ты не тут, – прошептал он, отводя взгляд от ствола старого дуба.
«Всё невидимое становится слышимым», – подсказала внезапная мысль. И заставила опустить взгляд на землю перед ним.
Андрюс сгреб ладонью листья в сторону, оголил землю. Опять осмотрелся, словно проверяя, а нет ли более подходящего, более ровного места.
