– Хорошая свинина, – наконец выдавил он из себя, поедая с аппетитом тушеное мясо с картошкой. Помытый защитник животных чувствовал себя не в своей тарелке. Но сидевшая рядом Виола явно вызывала у него особенный, теплый интерес.
– Это кролик, – исправила Владаса Рената. – Берите еще!
Владас с удивлением уставился на свою пустую тарелку. Видимо, и не заметил, как быстро все съел.
Рената сама добавила ему горячего.
– Спасибо за помощь! – Витас посмотрел через стол на Владаса.
– Да я, я с радостью, – ответил тот, негромко и словно сам прислушиваясь к своему голосу, проверяя, не слышны ли в этих словах нотки фальши. – Вы же понимаете! Я Ренате уже объяснял, – защитник животных бросил взгляд на хозяйку, взгляд, просящий о поддержке. – У меня просто не было другой возможности. Где тут еще заработать?
– А за границу не думал ехать? – вырвалось у Витаса, и он сам почувствовал, что как-то не очень вежливо прозвучал его вопрос.
– Думал, – признался Владас. – Но я у мамы один. Как ее оставить? Нет, мне бы там было беспокойно.
Рената понимающе закивала.
– Я тоже не захотела, – вступила в разговор. – Точнее, захотела, а потом испугалась. Тогда еще дедушка Йонас живой был. Как его одного оставишь… А потом… Потом…
– А ты что, очень животных любишь? – вклинилась в разговор Виола.
Владас замер. Они, сидевшие рядом за столом, смотрели друг другу в глаза, и расстояние между их лицами было не больше двух ладоней. Витасу показалось, что они сейчас возьмут и поцелуются.
– Люблю, – после короткой паузы ответил Владас. – Птиц. Особенно горлицу слушать.
– Я выпить не предложил! – подумал вслух Витас.
– А вы заметили, что дождь кончился? – спросила Рената.
Владас и Виола перевели взгляды на хозяйку. Витас расслабился. Улыбнулся. Поднялся и принес из кухни бутылку бальзама и стопки.
– Я не буду! – твердо заявил Владас.
– Я буду, – сообщила Виола.
– А я тоже не буду, – Рената мотнула головой.
Витас выпил с Виолой.
Владас снова отвернулся, закрывая ладонью рот. Закашлялся.
– Тебе надо лечиться. – В голосе Виолы прозвучало искреннее беспокойство. – Я тебе меда привезу!
– Мне Рената уже чай с медом давала, – признался Владас. – Не помогает.
Этот разговор, странный и раздерганный, перепрыгивающий с одной темы на другую, продолжился и за чаем.
И вдруг Виола всполошилась.
– У меня утром клиентка! А я совсем забыла, думала у вас остаться!
– Ну я тоже пойду, – Владас поднялся из-за стола. Оглянулся на хозяйку, на Витаса.
– А как же я поеду? Я же выпила! – задалась вопросом вслух Виола.
– Так оставайся, позвони клиентке, перенеси ее на другой день! – посоветовала Рената.
Виола отрицательно замотала головой. Обернулась к Владасу.
– Ты машину водишь? – спросила.
– Да, – он кивнул.
– Пошли, – скомандовала она. – Заодно я тебя подлечу, у меня антибиотики есть!
Следом за Владасом и Виолой на порог дома вышли и Рената с Витасом, оба удивленные и не совсем понимающие, что происходит.
Дождь закончился. В лужах и лужицах отражался свет лампочки, висевшей над порогом.
Виола села в свой «смарт», завела мотор и тут же вышла, кивнув Владасу на водительское сиденье.
– Они сейчас забуксуют, а я больше сегодня машины толкать не буду! – заявил Витас.
К его удивлению, желтый «смарт» Виолы легко тронулся с места и поехал по невидимой с порога колее. Была ли видна колея Владасу в свете фар, Витас тоже не знал. Но в любом случае, Виола дорогу знала хорошо.
– Смелая девчонка! – Уже в спальне, забираясь под одеяло, не сдержалась и сказала, что думала, Рената. – Одного выбросила из своей жизни, другого подобрала и повезла к себе! Хорошо, что мы его предварительно отмыли!
– Ну, если она его отсюда уберет, я ей тысячу литов подарю! – пообещал Витас.
– Подаришь ей букет цветов, и хватит! – твердо сказала ему Рената. – Может, это она тебе за него тысячу литов даст!
Глава 111. Дюнкерк. Норд-Па-де-Кале
Еще никогда Кукутис не ощущал такого стыда, как прошлой ночью. Уж лучше бы он действительно утонул, чем барахтаться посреди Ла-Манша в полной темноте среди волн, которые если и поднимали его в высоту, то не выше, чем на пару метров! И с этой высоты он всякий раз видел зеленую шхуну Шарля, а иногда и его самого в желтом комбинезоне, то выскакивающего из рулевой рубки, то снова оказывающегося внутри. Глупо было кричать неистово и по-литовски «Спасите! Помогите!» Глупо, но он кричал. И сколько времени продолжалось все это? Сколько времени он глотал морскую пену с привкусом нефти или мазута, пока сверху не ударил вниз на шхуну прожектор вертолета береговой службы? Наверное, минут десять или двадцать. Сначала осветил шхуну, а потом подержал несколько минут в своем желтом ярчайшем луче и самого Кукутиса. А потом улетел, но очень скоро на смену ему прибыл остроносый и раза в два больше шхуны Шарля оранжевый спасательный катер. С борта катера Кукутису бросили желтый спасательный буек на тонкой, но крепкой веревке. Однако поднять Кукутиса на борт катера оказалось задачей непростой. Мокрое серое пальто и треснутая деревянная нога, набравшая воды, тянули вниз. А двое спасателей в красном тянули Кукутиса вверх. Кукутиса подбрасывало на волнах вместе с этим катером. В конце концов, спасателям удалось вытянуть его из воды. Они тут же опустили его в каюту, где полностью раздели – только ногу свою деревянную он им не дал отстегнуть. Вытерли насухо, дали выпить бренди и, замотав в теплый плед, уложили на койку, очень похожую на носилки санитаров «скорой помощи», только без ручек для переноски и на стационарных железных ножках.
Он лежал, завернутый в плед, и слышал, как капает, а иногда струйками льется вниз на пол вода из его деревянной ноги. И ему было стыдно. Точно, как потом, когда катер завел взятую на буксир шхуну Шарля в портовый канал и уже спокойно, потому что волн тут не было, оттащил до причала спасательной службы порта.
Там Шарля уже ждала на машине сорокалетняя дочь, которой позвонил на всякий случай знакомый рыбак, ставший свидетелем неожиданного отплытия зеленой шхуны в сторону открытого моря. Он тоже знал о прогнозе погоды, этот свидетель, но его не соблазняли золотым луидором, и поэтому решил он, что Шарль выжил из ума или неожиданно напился. Фантазия у свидетеля оказалась небогатой. Но слова «ты сошел с ума!», сказанные в адрес Шарля его дочкой, Кукутис этим ранним утром слышал раз двадцать.
Она упорно не хотела сажать замотанного в плед Кукутиса в свое «вольво», но в конце концов Шарль ее уговорил. Не забыли забрать у спасателей и тяжелый черный пластиковый мешок для мусора, в котором лежало мокрое серое пальто и другая одежда не состоявшейся одноногой жертвы шторма.
