Иэн продолжал что-то рассказывать, но мой мозг не различал слов. Я воспринимала лишь хриплый голос парня, тепло, обжигающее мне кожу. Его приятный запах (смесь дерева и трав) просто парализовал меня.
– У-у-у, – проворчала я, когда он закончил свой рассказ. Я пыталась понять то, что он сейчас говорил, но не была уверена, уследила ли за ходом его мысли. А когда его нос уткнулся мне в ухо, я уже не была уверена, что знаю, как меня зовут.
– Дальше – больше. – Он наклонился еще ближе, его пальцы мягко коснулись моего голого плеча.
Теплое и нежное прикосновение заставило мое сердце бешено биться, заглушая другие звуки театра. Я почти почувствовала его губы на своей коже. Безумие!
– Принц объявил, что дает бал для всех девушек королевства. Анжелина поехала туда инкогнито, элегантно одетая с помощью Алидоро, наставника принца Рамиро. Все очарованы ею. Однако дон Маньифико узнаёт ее и боится, что всплывет правда о том, что он отказал ей во всех дочерних правах. Конечно же, я не буду рассказывать вам, чем все заканчивается, но, думаю, теперь вы сможете понять все остальное. – Он вздохнул мне в волосы, его рука все еще лежала у меня на плече. – Теперь вам понятнее, сеньорита?
– Я…
Я старалась вспомнить услышанное, очень старалась. Но, честно говоря, не смогла бы ничего пересказать. Что-то о принце и бале, о чьей-то сестре. Плотное облако накрыло мой мозг. Когда Иэн шептал мне на ухо, никак невозможно было сосредоточиться.
Я повернулась поблагодарить его. Но Иэн сидел настолько близко, что я легонько уткнулась носом ему в подбородок. Он не отодвинулся.
– Ясно. Спасибо, – прошептала ошеломленно.
– Рад быть полезным вам. – На его идеальных губах появилась озорная улыбка.
Я, тоже улыбнувшись, быстро отвернулась, чтобы не наделать глупостей в общественном месте, типа того, чтобы прыгнуть ему на колени и поцеловать прямо на глазах у юной сестры.
Затем обратила внимание на спектакль. Это представление мне начинало нравиться. К моему удивлению, оно оказалось комедией. Тот самый дон Маньифико – вполне комичный тип. Спустя полчаса я подумала, что история мне знакома.
В антракте я осталась сидеть на своем месте, как и все. Иэн и Элиза оживленно беседовали о музыке и о том, каким «прекрасным» композитором является Россини. Я лишь выражала согласие, поскольку не была знакома с предметом разговора. Теодора все свое внимание обращала на соседний балкон, энергично общаясь с увешанной драгоценностями женщиной.
Начался второй (и последний) акт, и я поняла, почему история мне кажется знакомой: две завистливые сестры и служанка на роскошном балу; когда настоящий принц открыл свое лицо, девушка в испуге убежала, оставив браслет, который принц решил примерять всем девицам королевства, чтобы найти свою любимую. Должно быть, я рассмеялась.
– Это Синдирелла! – прошептала я Элизе и Иэну.
– Да, La Cenerentola
[10], – улыбаясь, объяснил Иэн.
– Ты мог сказать это с самого начала и не утруждать себя объяснениями. – Я сделала обиженный вид.
Иэн наклонился, и его губы снова оказались в миллиметре от моего уха.
– И упустить возможность чувствовать так близко ваш запах? – Он тихо засмеялся. От этого смеха у меня поднялись волоски на теле и голова пошла кругом.
Я попыталась разозлиться на него, но не смогла придать лицу осуждающую гримасу, как хотела. У меня для этого слишком кружилась голова.
– Пойдемте? – спросил Иэн, дотронувшись до моего плеча, когда закончился спектакль.
– Останься! – ответила я.
Иэн ошеломленно взглянул на меня. Я закатила глаза.
– Пойдем, Иэн.
Он засмеялся и кивнул. Мы вышли в роскошно украшенный коридор.
На выходе Иэн поговорил с несколькими очень элегантно одетыми (как для той эпохи) людьми, представляя меня им всем. Следуя советам Элизы, я ограничивалась фразами «Приятно с вами познакомиться!», «Хорошо, спасибо!» и «Да, мне понравился спектакль». Имена забывались тут же. Я больше не встречусь с этими людьми. Притом я снова заметила, что именно женщины рассматривали меня с особым любопытством.
– Иэн, не могу поверить, что ты забыл отдать Софии украшения, которые я оставила специально для сегодняшнего вечера. Ты обратил внимание на то, как на нее смотрела леди Катарина Романов? – недовольно сказала Элиза, когда мы ждали наш экипаж.
Здесь стояла целая вереница карет, все точь-в-точь как и наша. Но один экипаж выделялся – очень большой, на головах у запряженных лошадей – красные накидки. Женщина в украшениях, с которой Теодора проболтала бóльшую часть вечера, плавно села в нее.
– Прости меня, Элиза. Я забыл. – Иэн провел рукой по темным волосам. Казалось, он смутился.
– Ты должен был помнить. Люди заметили, что у Софии не было ничего, что подчеркнуло бы красоту ее лица. – Элиза сложила на груди руки.
– Но ей это не надо! – просто сказал он, заставляя меня покраснеть от таких слов.
– Да, это правда, и все-таки… – Элиза улыбнулась мне, забыв о ссоре с братом.
По дороге домой Теодора в эйфории рассказывала о своей беседе с какой-то леди Катариной, очень важной персоной, наследницей известной русской семьи. Ее взрослый сын ищет себе жену. Видимо, у него солидное положение в обществе, поэтому интерес Теодоры к знакомству казался умилительным.
Меня очаровала дорога к поместью ночью. Было уже поздно, вероятно, около полуночи. Я и не представляла, что в девятнадцатом веке существовало уличное освещение. Конечно же, это еще не электричество, а нечто вроде фонарей или светильников высоко на домах. Однако они хорошо освещали улицы и переулки.
Маленький светильник в кабине экипажа давал лишь слабый свет, но его хватало, чтобы видеть глаза Иэна. Он ни на минуту не отводил от меня взгляда.
– Вам понравился спектакль, сеньорита София? – услышала я вопрос от сидевшей рядом Теодоры, когда мы уже ехали по улице, ведущей к дому.
– Очень! Я и не предполагала, что опера может быть такой веселой. Думала, они все мрачные и унылые.
Элиза рассмеялась.
– Знаете, иногда я думаю так же. Мне тоже не нравится уныние, – призналась она.
Я кивнула, улыбнувшись.
– Вам действительно понравилось, сеньорита? – расспрашивал Иэн, не проронивший прежде ни слова.
– Черт побери! Спектакль был невероятным! Хоть история и отличается немного от известной мне, она очень веселая! В детстве я обожала Синдиреллу. Она была моей любимой принцессой.
– Правда? – с любопытством спросил он.
– Да! Когда мне исполнилось шесть или семь лет, я тайком от мамы брала ее платья и надевала одно на другое, пока они не становились такими же огромными, как эти. – Насколько удивительной может быть жизнь! – Целыми часами я играла в принцессу, ожидая, когда меня заберет принц верхом на своем коне и… – Тут я умолкла, поскольку в моей голове всплыло воспоминание об Иэне в узком камзоле верхом на Шторме. Каким-то странным образом я проживала свою сказочную историю.
