12 апреля 1917 года в письме из тюрьмы Димитриевич просил Александра сохранить жизнь двум осужденным – Малобабичу и Мехмедбашичу. Первый, по признанию Димитриевича, организовал по его приказанию Сараевское убийство, а второй – единственный мусульманин, который участвовал в убийстве и избежал осуждения австрийским судом…
В советский период российской истории не раз имело место чередование полного умалчивания Сараевского убийства с его демонстративным высвечиванием, в зависимости от требований политического момента.
Тот же Н. П. Полетика через значительный промежуток времени уже иначе трактовал эти события: «С “Сараевским убийством” дело, по-видимому, обстоит не так просто! В одной из своих статей периода 1932–1933 гг. Карл Радек выступил против моей постановки вопроса, из которого следует, что в России кое-кто из царских сановников мог знать заранее о подготовке сербскими националистами убийства Франца-Фердинанда. Но в 1937 году на своем процессе, куда были допущены иностранные корреспонденты, Радек признал, что В. И. Ленин придавал особо важное значение Сараевскому убийству для понимания возникновения Первой мировой войны. Мне говорили об этом признании Радека на суде лица, читавшие отчет о процессе в Лондонском “Таймсе”. Я лично не мог это проверить.
Но после Второй мировой войны в жизни книги снова настала перемена.
Когда Сталин рассорился с Тито, – продолжал Н. Полетика, – “Сараевское убийство”, несмотря на цитаты “из Троцкого”, снова появилось на книжных полках общего фонда, и я несколько лет показывал и рекомендовал ее студентам-историкам Белорусского Университета. К тому же в начале 50-х гг. Тито дал мощную рекламу моей книге. Под давлением югославских националистов Тито опубликовал рапорт полковника Димитриевича принцу-регенту Сербии (а впоследствии королю Югославии) Александру, убитому хорватскими террористами в Марселе в 1934 году. В этом рапорте полковник Димитриевич признавался, что он организовал в 1914 году убийство Франца-Фердинанда в Сараево и что русский военный агент в Белграде полковник Артамонов дал деньги на покупку револьверов для Принципа, Грабеча и других участников заговора и на поход их в Сараево, не зная (о, чудо!), на что он дает деньги. Димитриевич в 1917 году был арестован, судим военным судом в Салониках и расстрелян по ложному обвинению в подготовке убийства принца-регента Александра Сербского (по-моему мнению, он слишком много знал о тайнах Сараевского убийства, а много знать иногда бывает опасно. – Н.П.)»
[182].
Скептики-пирронисты еще в глубокой древности утверждали, что «нет ничего истинного, что не могло бы казаться ложным». Наверное, поэтому сербы к событиям 1914 года относились (и относятся) очень чувствительно. Такая трактовка Н. Полетикой Сараевского убийства очень им не понравилась. Когда его дочь посетила Сараево в 1970 году с советской туристской экскурсией, один из гидов, услышав ее фамилию и узнав, что она – дочь «того самого» Полетики, пообещал, что если ее отец приедет в Югославию, то, учитывая его преклонные годы, его бить не будут, но «дожмут» другим способом…
26 июня 1917 года в глухом овраге близ Салоник по приговору Высшего военного суда Сербии (по оговору лжесвидетелей) были расстреляны три члена тайной организации «Черная рука»: ее руководитель полковник Генерального штаба Драгутин Димитриевич, майор артиллерийской службы Любомир Вулович и доброволец сербской армии австро-венгерский подданный Раде Малобабич.
Казнь была осуществлена с неслыханной жестокостью, потрясшей Европу. Сначала подсудимых заставили стоять более часа у раскрытой могилы, пока зачитывался приговор, затем жандармы втолкнули смертников в заранее приготовленные гробы и расстреляли каждого поодиночке, на глазах у товарищей. Палачи измывались над своими жертвами, по нескольку раз стреляя в истекавших кровью осужденных. Димитриевича добивали трижды, уже в могиле. «Тела казненных не были преданы земле, а отданы на растерзание хищникам. “Собакам – собачья смерть”, – заявил после казни престолонаследник принц-регент Сербии Александр Карагеоргиевич, и эта жестокая фраза облетела Балканы. Казненными оказались лучшие офицеры сербской армии, покрывшие себя военной славой на фронтах»
[183].
Как видно, уже тогда зародились основания для крылатой фразы: «Нет человека – нет проблемы».
При штурме королевского дворца Обреновичей в 1903 году полковник Димитриевич был ранен и лично не участвовал в убийстве королевской четы. Полагают даже, что он отнесся к убийству Обреновичей отрицательно. Тем не менее это жесткое убийство, организованное «Черной рукой» под водительством Димитриевича, словно эхом, откликнулось через полтора десятка лет. В подобных случаях расплата бывает неминуема: «Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию»
[184].
Причиной жестокой расправы над «заговорщиками» являлось, конечно же, то, что среди членов «Черной руки» было немало сторонников республики. Их неподконтрольная властям деятельность, по сути – возможный военный переворот, могла привести к свержению в Сербии монархии. Тем более что само название тайной организации «Черная рука» наводило на нехорошие мысли… К тому же революционные события в России, где в начале марта 1917 года была свергнута трехсотлетняя династия Романовых, оптимизма принцу-регенту Александру не добавляли. Королевич, надо полагать, помнил теплый прием в 1905 году, оказанный ему русским императором, растрогавший его тогда до слез…
Временное правительство России было для королевской Сербии весьма ненадежным партнером, тем более что значительная часть его членов состояла в масонских ложах и была замешана в свержении династии Романовых, с которой были столь дружественные отношения у Александра Карагеоргиевича. Посеянные же членами либерального Временного правительства плевелы дали обильные всходы после октября 1917 года…
Правительство, возглавляемое А. Ф. Керенским, делало безуспешную попытку выступить в июне 1917 года в защиту обвиняемых. Предположение о том, что полковник Верховский, ставший к тому времени командующим Московским военным округом, пытался каким-то образом действуя через своих покровителей в Петербурге, повлиять на отмену приговора, не находит своего документального подтверждения.
Иногда пишут и о том, что англичане тоже попытались если не спасти Димитриевича, то хотя бы указать Александру Карагеоргиевичу на несвоевременность казни. Возможно, они боялись, что Апис унесет с собой в могилу тайну Сараевского убийства, и надеялись каким-то образом получить со временем его личные признания. Но такое предположение явно идет вразрез с выводами некоторых российских историков, повсюду видящих руку английской разведки МИ-6, организовавшей покушение. В таком случае Димитриевич, как живой свидетель, англичанам был как раз совсем не нужен. Так или иначе, но английская телеграмма с просьбой о помиловании Димитриевича и его соратников опоздала на несколько часов, – ее просто задержали в Салониках. Надо полагать, что и на этот раз оказался прав геополитик, русский генерал А. Е. Вандам, считавший, что плохо иметь англосакса врагом, но еще хуже иметь его другом…
