Франц Иосиф и Елизавета потеряли своего наследника, павшего жертвой любовного увлечения к сестре
[224]. Когда развернулись нити всей этой ужасной драмы, у бывшей «Баварской розы» на время помутился рассудок. Сестра отомстила ей за отнятую императорскую корону. Императрица Елизавета увлеклась новогреческим языком и литературой, построила себе роскошный дворец на острове Корфу, где проводила зимы. Летом она проживала обыкновенно в Швейцарии, предоставив Франца Иосифа самому себе и его утешительнице – артистке бургтеатра Екатерине Шрат. Кинжал итальянского анархиста, вонзенный ей в грудь, в то самое место, куда накануне решительного бала брызнула красными чернилами ее старшая сестра, окончил в 1898 году ее земные страдания. – За что? – был ее последний вопрос. Франц Иосиф пережил ее на восемнадцать лет. Он умер, терзаемый трое суток перед кончиной, страшными бредовыми галлюцинациями
[225].
Эти семейные драмы рода Габсбургов с роковой неизбежностью приближали гибель эрцгерцога Франца Фердинанда…
Еще одно знаковое событие, повлиявшее на ход истории, случилось в Белграде 11 (24) июня 1914 года (среда). Газета «Руссский инвалид» сообщала: «В 1 час дня король Петр отбыл в Вранью. Перед своим отъездом король подписал Указ, которым он передал управление государством на время своего отсутствия из столицы наследнику королевичу Александру»
[226].
По поводу передачи управления государством наследнику престола министр-президент Пашич на заседании клуба старо-радикальной партии заявил, что докторами предписан королю на некоторое время полный отдых от напряженной работы… «Пашич сказал, что передача управления престолонаследнику была необходима ввиду неотложных некоторых вопросов внутренней и внешней политики»
[227].
Но вернемся в Сараево.
Подъехав к ратуше, эрцгерцог обратился к городскому главе (собирающемуся произнести витиеватое приветствие) со словами: «Приезжаю к вам в Сараево, а в нас бросают бомбу. Это возмутительно!»
Приближенные в это время совещались по поводу плана дальнейших действий. Эрцгерцогом была продиктована телеграмма детям – этим он хотел их успокоить. Пока в свите гадали о том, бывают ли два покушения в один день, эрцгерцог объявил, что желает посетить в больнице раненых при покушении офицеров и осмотреть музей. По другим сведениям, эрцгерцог решил поговорить с доставленным в госпиталь террористом Чабриновичем. Историк отмечал одну примечательную деталь, что когда Чабриновича схватили, то на вопрос «Серб ли он?» он ответил: «Да, я серб, герой!»
[228]
Во время второй поездки никаких мер предосторожности со стороны полиции снова не последовало. Единственную меру защиты предпринял по собственной инициативе граф Гаррах. Он обнажил саблю, вскочил на ступеньку автомобиля эрцгерцога и сказал, что так простоит всю дорогу. Как оказалось позже, вскочил слева, а нужно было справа…
Наконец, было принято, казалось бы, правильное решение – двигаться той же дорогой, поскольку вполне резонным было предположить, что террористы-бомбометатели давно покинули свои места на набережной Милячки.
Кортеж из четырех автомобилей в том же порядке двинулся в больницу. Свою трагическую роль сыграла роковая случайность (еще одна, но не последняя), совершенный «пустяк»: шоферам толком не объяснили, каким маршрутом нужно было ехать. В первой машине ехали правительственный комиссар и бургомистр, во второй находились эрцгерцог с женой. Совершенно неожиданно шофер первой машины свернул с набережной направо в переулок, имени… Франца Иосифа (!). Шофер второй машины с эрцгерцогом и его супругой последовал за ним, и только на углу названной улицы генерал Потиорек, заметив ошибку, схватил шофера за плечо и потребовал изменить маршрут.
Внезапный окрик сбил шофера с толку, он быстро затормозил, наскочив на выступ тротуара. Все дальнейшее происходило уже с роковой неизбежностью: на тротуаре, именно в этом месте, справа от автомобиля, стоял Гаврила Принцип. Было 10 часов 50 минут утра. Часики уже отсчитывали время до начала всемирной катастрофы – часа «Х». Уже никакие силы не могли отвратить Мировую войну, передел мира, конец тысячелетней Российской империи…
Была ли в том закономерность или имел место «его величество» случай? Принцип встретился почти вплотную с автомобилем эрцгерцога как раз в таком месте, где никаким образом, ни по каким теориям вероятности такая встреча не должна была состояться.
Сначала Принцип планировал осуществить покушение в военном лагере, потом – возле ратуши, еще позже – на обратном пути эрцгерцога в лагерь. Не дождавшись эрцгерцога на набережной Аппель, он решил, что дело сорвалось, и пошел в кофейню на улице Франца Иосифа (по другим сведениям, он покупал сэндвич в находящемся напротив магазине «Мориц Шиллер деликатессен»).
Принцип сразу догадался, что это за автомобиль и кто в нем находится. Выхватив из кармана браунинг, он стал стрелять с расстояния в несколько шагов. Первая и вторая пули попали в беременную Софию, третья пуля попала в эрцгерцога. Оба были смертельно ранены: Франц Фердинанд в шейную артерию, герцогиня Гогенберг – в живот.
Генерал Потиорек оцепенел, ничего не сделал и граф Гаррах, стоявший на ступеньке автомобиля с другой стороны. Принцип собирался стрелять и дальше, но на убийцу бросился случайный прохожий – сербский студент. Принцип выронил бомбу, но она не взорвалась.
Со всех сторон сбегались жандармы, полицейские, офицеры. Как и Чабринович, Принцип хотел отравиться, но его вырвало. Затем он пытался застрелиться, но набежавшие люди отобрали у него оружие. Его избили так жестоко, что в тюрьме ему пришлось ампутировать руку.
Для сторонников версии масонского заговора, якобы возглавляемого англичанами, эти «случайности» с некачественным ядом и неразорвавшимися бомбами являются явными доказательствами, что «случайности» были не совсем «случайными» и что террористы, по «сценарию», должны были быть захвачены живыми и дать нужные показания на суде, которые не оставят сомнения в виновности сербов. А желательно и русских.
Герцогиня сказала эрцгерцогу несколько невнятных слов и упала ему на грудь. Эрцгерцог прошептал: «Оставайся жить для наших детей!»
[229].
