28 / II
Интервьюировал Стеф[ана] Ильича, бывшего военного агента перед войной в Турции, относительно турецкой армии. Ильич считает, что настроение масс народных было бодрое (я просил его давать только те сведения, которые были у него перед войной. Но он был очень хорош с турками. Первые полгода он посвятил исключительно тому, чтобы войти в душу народа. Говорил, что приехал лечиться от нервов, развлекаться, а отнюдь не разведывать).
Турки могли сколько угодно ссориться между собой, но против гяуров
[286] – шли твердо. Основой ислама Ильич считает женский вопрос, отношения к которому построены у турок на невероятной болезненной ревности – род неврастении, которая доминирует над всеми остальными чувствами. С этой точки зрения они смотрят на все.
Ислам, как религия безразличен, но он обеспечивает право на женщину, право держать ее взаперти, право заставить носить вуаль. Государство они ценят потому, что оно поддерживает этот порядок вещей. Так, однажды на Пери (европейская часть города, где сосредоточены лучшие магазины) полицейский повел в участок даму, которая одела недостаточно густую вуаль, и платье которой обрисовывало слишком ее формы. И это под общее одобрение публики и ее мужа. «Видишь, мол, матушка, я тебе говорил, а ты не слушалась!»
Всю европейскую культуру они ценят с этой точки зрения. Грамота, да, это хорошо. Столяр, принимая заказ, может, записать. Да, но и жена может написать любовное послание. Нет, лучше не надо. Живопись, скульптура – обнаженное тело, женщина увидит голого мужчину, может быть, сама захочет позировать – нет, не надо, и т. д. Только покорение турок другим народом может прекратить это и освободить женщину, а вместе с тем и внести культуру. Он считает, что турки из завоеванной части обязательно выселятся, дабы не заразить жен сербской распущенностью.
Именно на этой почве туркам, Энвер бею, удалось столковаться с арабами против итальянцев в Триполи. Ибо арабы и турки – это злейшие враги. Но ислам, женщина – нужно действовать вместе.
У русских, несмотря на постоянное соприкосновение с турками, нет глубокого понимания турецкого народа, и ген[ерал] Холмсен не хотел и слушать Ильича, потому, что не мог не верить Ильичу.
Дисциплина в турецкой армии внешне была перед войной хороша. Но душа ее ушла. Дисциплина зиждилась у турок на обаянии султана – первосвященника, папы. И вот, когда святыня народная была поругана, султан свергнут, еще кем – потурчившимися евреями, то обаяния личности у нового султана, уже не было, а с ней и соль перестала быть соленой.
Абдул Гамид был жесток, но его воля была воля Аллаха, и с его свержением власть потеряла авторитет и веру народную. «Нас предают!»
Ильич считает, что немцы не могли иметь воспитательного влияния, т. к. они главным образом заботились о сбыте продуктов своей промышленности. Оружия, пушек, всего, всего, но не о подготовке армии.
Так, например, с большой помпой были введены в одной из частей, по настоянию немцев, тарелки, ложки, ножи и вилки (все немецкое) на смех и потеху туркам.
Полтора года строили школу артиллер[ийской] стрельбы (все материалы из Германии) и до войны не успели сделать ни одного выстрела. Артиллерия же почти не стреляла. Со времени получения отличных новых крупповских пушек была только одна показная стрельба (4–5 патр[онов] на орудие). (В[оенные] агенты присутств[овали] неофициально), причем даже не поехали смотреть результаты!
Такова была артиллерия. Конница была ни к чему. Во время маневров при ‹нрзб› Бургасе кавалерийская дивизия с 4 ч[асов] у[тра] до 11 ч вечера не дала о себе никаких вестей. Пехота была отличная. Но что может сделать одна пехота без артиллерии и конницы?
1/III
Взгляд Ильича на военного агента. Он должен быть как бы совершенно не заинтересован военным делом. Приехал лечиться, отдыхать, что угодно. Может даже не любить (как бы) военное дело. Первое время 6–12 мес[яцев] посвятить тому, чтобы втереться в военное общество. Бывает принимать. Искать развлечения. Тогда ему всё все сами скажут, а прежде всего быть симпатичным и простым, ловко находиться в обстановке и не жалеть денег.
‹далее текст неразборчивый›
Биографический словарь к «Сербскому дневнику» А. И. Верховского
[287]Абдул-Гамид (Хамид) II (1842–1918) – 34-й султан Османской империи, сын султана Абдул-Меджида I. Вошел в историю как кровожадный султан. Вступил на престол в 1876 году. В феврале 1878-го султан отменил конституцию и установил деспотический режим правления. С конца 1880-х начинает развиваться движение армян за создание независимого государства. Ответной реакцией стал первый геноцид армян (1894–1896), из-за чего султан получил среди армян кличку «Великий убийца». По разным оценкам, число жертв достигало 80 000–300 000 чел. Во внутренней политике придерживался методов жесточайшей реакции. В то же время султан проводил в армии ряд крупных реформ, была введена всеобщая воинская повинность для мусульман. Для реформ в армии приглашались германские специалисты, турецкие офицеры начали изучать иностранные языки. Младотурецкая революция 1908 года заставила султана восстановить конституцию, но оставила Абдул-Гамида на престоле. Он, воспользовавшись своим положением, подготовил 13 апреля 1909 года контрреволюционный переворот, произведенный обманутыми им солдатами. Однако уже через две недели, 26 апреля, македонская армия младотурок вступила в Константинополь, а 27 апреля Абдул-Гамид II был низложен. Сначала до 1912 года содержался под стражей в Салониках, затем был заточен в свой дворец в Константинополе, где он и умер 10.02.1918 г.
Александр I Карагеоргиевич (1888–1934) – королевич, младший сын короля Петра I, затем наследник, регент Королевства Сербии и Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев – СХС (1918–1921), король СХС/Югославии (1921–1934), был убит в Марселе 9 октября 1934 года. Крестник императора Александра III. Обучался в Пажеском корпусе сначала в СПб. (с августа 1905) а затем по специальной программе в Белграде (ок. 1910). В 1913 году Государь пожаловал королевичу орден Св. Владимира 4-й степени. В Мировую войну получил орден Св. Георгия 3-й степени на шею. Был женат на дочери короля Румынии Фердинанда I, Марии. Вследствие болезни короля Петра Карагеоргиевича был назначен регентом, а 16 августа 1921 года вступил на престол уже не Сербии, а обширного нового славянского государства – объединенной им Югославии. Многие российские эмигранты, благодаря позиции короля, нашли убежище в Сербии. В 1919–1920 годах часть кадетских корпусов вместе с остатками белой армии покинула Россию и была принята на территории Югославии. Были открыты кадетские корпуса: Первый русский Великого князя Константина Константиновича (с июня 1920 года в городе Сараево, затем перемещен в 1929 году в Белую Церковь, просуществовал до 1944 года), Крымский (с конца 1920-го до марта 1922 года в лагере Стрнище, затем до 1929 года в Белой Церкви, до слияния с Первым русским корпусом) и (2-й) Донской (Стрнище 1920–1921, затем Билече по сентябрь 1926-го и до конца своего существования, в 1929 году, в Горажде). Союз пажей избрал Александра I своим почетным председателем.
