– Да к черту его, – буркнула себе под нос София, направляясь к месту своей работы.
– А? – чуть наклонился к ней Вовчик.
– Ты еще здесь? – огрызнулась она. – Отойди на десять метров, а то на меня заведут дело за растление несовершеннолетних.
– Мне уже двадцать пять! – распетушился Вовчик.
– Ах да, я забыла… Но выглядишь ты еле-еле на пятнадцать…
Вовчик надулся, но промолчал.
– София! – кто-то позвал ее уже в коридоре управы, она оглянулась, и к ним подбежала Инесса, дознаватель и очень видная из себя женщина, в смысле, издалека видная. – Сонечка, поедешь со мной?
– Куда?
– В многопрофильную. Туда доставили одну девчонку со странностями, врачи позвонили в милицию. Думаю, тебе будет интересно на нее взглянуть и сделать впоследствии персонажем своего романа. Мне такой облом – ехать в одиночку…
– Поехали, – согласилась София. – А на чем?
– Ну, если мы кого-нибудь отловим возле управы и если они согласятся…
– Понятно. Ладно, такси возьмем. Гуд-бай, Вовка.
Около управы девочки лихорадочно просканировали всю парковку: дескать, кто тут хочет без нас отъехать? Нашелся один автомобиль, уже выпускавший выхлопные газы. София предпочла бы поймать такси, но она не успела повторить свое предложение Инессе: та закричала, срываясь с места:
– Артем! Артем, стой!
– Ты с пожара или на пожар? – бросил он, когда она открыла дверцу и нагло, без спроса, плюхнулась на переднее сиденье.
Но это было не все.
– Соня! Иди сюда! Нас Артем отвезет, – скомандовала Инесса.
Пока София устраивалась на заднем сиденье, Артем, не желая выглядеть невежливым, все же возмутился:
– Инесса, по какому праву ты распоряжаешься? Я еду на убийство!
– Ну и что? – поправляя челку, пожала она плечами. – И нас заодно завезешь в многопрофильную.
– Это же в другой стороне!
– Ну и что? – повторила она. – Ты ж на колесах, а наш город за какие-то полчаса можно объехать вдоль и поперек, так что все ты успеешь. И вообще, убитые уже никуда не убегут, а вот ты… Не заставишь же ты двух красивых женщин трястись в трамвае, а потом топать пешком?
Красота – это было бесспорно. Если считать сто двадцать килограммов веса личным преимуществом, то Софии рядом с Инессой делать просто было нечего. Вон как просел автомобиль, когда Инесса водрузила свою «красоту» на сиденье, теперь ее уже нельзя было бы выгнать или вытолкать – силенок не хватило бы ни у кого. Артем сдал назад и поехал, куда ему Инесса велела, ворча:
– Инесса, тебя встретить – не к добру, весь день потом пойдет наперекосяк.
– Ой, Артем! – взвизгнула она. – Ты же майор! Такой молодой, а уже начинаешь! Дай-ка я тебя поцелую, родимый…
– Не надо! – дернулся он, чуть не проломив дверцу.
– Боишься? Ха-ха-ха! – зловеще, но все же шутливо расхохоталась Инесса. – Правильно. Я ведь колдунья, от меня потом непросто будет уйти!
Автомобиль остановился у больницы, и девочки выгрузились. Немного подождав, чтобы Инесса его не услышала, Артем окликнул Софию. Когда она вернулась и, открыв дверцу, заглянула внутрь, он торопливо проговорил:
– Часов в шесть вечера я за тобой заеду.
– И что тогда?
– Звездочки мои поедем обмывать, м-м?
– Угу, – улыбнулась она. – Пока.
Заведующий неврологическим отделением оказался человеком контактным, он не корчил из себя неприступное светило медицины и очень обрадовался девушкам из ментовки:
– Привезли ее с переохлаждением, в бессознательном состоянии, а потом к нам перевели, – рассказывал он им по пути в палату. – На мой взгляд, ее бы в «дурку» отвезти.
– Психованная? – осведомилась у него Инесса.
– Да черт ее знает, какая! Сами посмотрите. Есть одна подозрительная деталь: когда ее привезли, девушка была вся в крови. На ней самой – ни царапины, ни следов травм, ни кровоподтеков, значит, кровь – не ее.
– Одежду девушки вы куда девали?
– Одежду? Ну, если сеточка на бретельках и, пардон, трусики – это одежда, то мы все это сохранили, даже в пакетик положили.
– Хотите сказать, что ее нашли голой?!
– Именно это я и сказал: голой и босой, на улице.
– Угу – ограбление, – вывела Инесса. – Она-то что сама говорит?
– У нее сейчас сами и спрóсите. Не забудьте выяснить, как ее зовут и где она живет, нам она ничего не сказала, поэтому мы вас вызвали. Прошу… – доктор открыл дверь.
В двухместной палате на одной из коек лежала хрупкая брюнетка в застиранном до безобразно-серого цвета халате. Она приподняла юное личико с заостренным подбородком и с любопытством уставилась на женщин и доктора – а может, с опаской. Инесса деловито взяла стул, поставила его у кровати, плюхнулась на сиденье и достала папку. Девчонка с интересом следила за ее приготовлениями, словно впервые в жизни видела подобные движения, эти предметы и вообще людей. Приготовившись записывать, Инесса улыбнулась ей – широко, сердечно – и уже хотела задать первый вопрос, но девчонка ее опередила:
– Почему вы кривляетесь? – выпалила она.
Инесса могла обломать кого угодно, но – не в этот раз. Видимо, ей хотелось произвести впечатление на симпатичного доктора, которому она строила глазки, хорошее впечатление.
– Давай я стану задавать вопросы, а ты будешь отвечать? – предложила она.
– Не хочу, – отказалась девочка, укладываясь обратно на кровать и устремляя взор в потолок.
– Как это – не хочешь? – В интонациях Инессы послышались грозные нотки. – Тебя нашли на улице, без документов, раздетой, всю в крови. Что же случилось? Куда ты шла, откуда? Где пробыла до утра?
Девочка не отвечала, просто смотрела куда-то прямо перед собой, заложив руки под подушку. София поняла, что Инесса не сможет провести допрос: к сожалению, она попросту не понравилась девочке, совсем не умеющей деликатничать. Но это – издержки современного воспитания.
– Понимаешь, – сказала ей София, присев на край кровати, – у тебя наверняка есть родители, представь, как они волнуются! Если б мы знали твою фамилию, нашли бы их, сообщили бы им о тебе, они приехали бы…
– Да, да, – тусклым голосом проговорила девочка, – я почти уверена – родители у меня есть… но я не помню!
– А как тебя зовут?
– Меня… не знаю… Я знала, но забыла.
– Что было вчера, ты помнишь?
– Вчера было… шумно, весело… и много дыма. Потом пришла ночь… очень холодная, и огни, огни… огни мелькали по бокам…
– Наверно, она ехала в автомобиле, – тихо пробубнила Инесса, записывая все это.
