Виктóр походил по гостиной, потирая подбородок, подошел к камину, в котором не горел огонь, оперся руками о каминную полку, опустил голову и так стоял несколько минут, глубоко задумавшись. Он словно уплыл в иной мир, в иное пространство, где нет земного притяжения, где формула человеческого тела приобретает некую летучесть, а все чувства успокаиваются. Возможно, его состояние было похоже на переход от яви к сновидению, но мысль работала слаженно. Мысль его неслась над городом и с высоты птичьего полета заглядывала во все закоулки, куда ни один благоразумный человек не зайдет даже при свете дня. Мысль его искала Элизу и того, кто был с нею, или это душа Виктóра временно отделилась от его тела и видела то, что обычно сокрыто от человека. Виктóру казалось, он ощущал это вполне реально и одновременно бесстрастно: Элиза – неподалеку, в городе, где-то совсем рядом…
Но что-то нарушило этот фееричный полет духа, отвлекло его. Он поднял голову и задержал взгляд на своем отражении в зеркале. В следующий миг его сердце дрогнуло: за своей спиной он четко увидел… отражение Элизы! Она была в том же пальто, в той же шляпке, но в глазах ее он прочел страдание, а не как в прошлый раз – гнев пополам с ненавистью; сейчас девушка будто молча просила его о чем-то…
Виктóр резко обернулся. Никакой Элизы, разумеется, не было в гостиной. Он вновь повернулся к зеркалу и ждал, ждал, напрягая зрение… Нет, отражение Элизы больше не появилось. Виктóр провел по лицу ладонью, словно смывая с себя впечатление этого недавнего видения, и твердо вымолвил вслух:
– Я найду ее. Коли она жива – найду!
Сыщик Пискунов, недавно зарекомендовавший себя с положительной стороны, получил ответственное задание от его высокоблагородия Зыбина, расположением которого он пользовался в последнее время. Сие отношение к себе следует беречь: ежедневно доказывать, что лучше Пискунова сыщиков не бывает. Пискунов расположился в трактире на Полежаевской, у окошка, поставил трость у стены, закинул ногу на ногу, но тут же опустил ее, спрятав ступни под стол – штиблеты прохудились. Сыщик принялся изучать наименования блюд, ведь вместе с заданием им были получены расходные деньги, а в животе кишки уже исполняли барабанную дробь. Ощущая всю ответственность, возложенную на него, он краем глаза следил за половыми, суетливо сновавшими по всему трактиру с подносами и полотенцами. Белобрысого паренька с тонкой шеей и непропорционально длинными руками-ногами Пискунов заметил не сразу. Прищелкнул пальцами, привлекая его внимание, и выкрикнул:
– Половой!
– Чего изволите-с? – подскочил тот.
– Принеси-ка мне, любезный… Тебя как звать?
– Оська.
Не ошибся Пискунов. Ну, так! На следственной работе он без малого лет десять трудился, исхудал, как тот же Оська. Пискунов потрогал мизинцем кончики тонких усиков, уставившись в меню, и важно перечислил, заранее смакуя в воображении вкус этих блюд:
– Принеси мне рассольничек с мясцом и грибками… Свежий хоть?
– Наисвежайший! – заверил его Оська.
– Врешь, поди, ну да ладно, неси. Далее… Тельное и блинчики с мясом и сметанкой. А на почин водочки штофчик принеси и селедочку, да чтоб лучку поболее было, и маслицем полить. Поторопись, голубчик, я голоден.
Получив штоф и селедку, засыпанную мелко нарезанным луком и залитую постным маслом, Пискунов налил в рюмку водку и – с наслаждением и благодарностью к начальнику следственных дел, выписавшему ему аж десять рублей, – выпил. О, как проскользнуло питье в нутро! Так и хотелось все разом проглотить, но Пискунов не спешил с трапезой: он накалывал на вилку кусочек и манерно отправлял его в рот, как, по его представлениям, это делают графья. Притом не забывал он следить и за половым Оськой.
Но вот ужин, а заодно и обед закончился. Три копейки Пискунов щедро оставил на чай половому, вышел на улицу, выбрал укромное местечко и закурил сигару, дешевле которой – только тюря в харчевне. Сытая жизнь прекрасна! Лишь бы не упустить полового Оську, проследить за ним, выяснить его тайны тайные… которых может и не быть. А хорошо бы, чтоб они были, тогда можно рассчитывать на премию и прибавку к жалованью. Новые штиблеты купит! Непременно – желтые. И шляпу.
Продрог тайный агент Зыбина довольно-таки скоро – ветер дул, не прекращая, уж который день, нагоняя далеко не весенний холод. Черемуха виновата: как она зацветает, так дней десять холодно. Он поднял воротник полупальто, придерживал рукою котелок, чтоб тот не улетел, а когда половой Оська наконец-то вышел из трактира, Пискунов последовал за ним, прячась за углами зданий и фонарями.
В гостиной графини Шембек горело всего несколько свечей, оттого там было почти темно. Расположившись на стульях, установленных вдоль стен, сидели гости; мебель передвинули, очевидно, для свободы действий господина в черном плаще и черном балахоне на голове, схваченном вокруг головы жгутом. Какая неучтивость – не снять головной убор при дамах! Звучал рояль, нестройные звуки были далеки от истинной музыки, скорее они походили на неумелую игру новичка, который лишь недавно освоил инструмент и с трудом находил нужные клавиши. Еще не вникнув в суть происходящего, Марго отыскала графиню Шембек. Проходя за спинами сидевших, она следила краем глаза за действом на середине гостиной и одновременно отмечала в уме, кто сегодня посетил модный салон Амалии Августовны. За глаза ее прозвали «ночной графиней», как когда-то окрестили Голицыну за ее аристократический салон в Петербурге.
Господин в черном плаще хаотично (или так показалось Марго) махал руками (сверкая крупным бриллиантом) и сотрясал ими в воздухе вокруг большого кресла, отходя и возвращаясь к нему, вроде как отмахиваясь от мух. Но для мух еще не наступило время, следовательно, его жесты и манипуляции означали нечто другое.
Только пройдя половину залы, Марго заметила: в кресле, оказывается, кто-то сидел. Сделав еще несколько шагов, она определила, что это женщина, только лица ее не увидела – оно скрывалось в тени. Добравшись до графини Шембек, Марго наклонилась к ней, лакей тут же подставил ей стул (и как он заметил вновь прибывшую в этом сумраке?). Она присела на краешек стула, склонилась к графине и шепотом спросила:
– Кто это? Что он делает?
– О, Маргарита Аристарховна, рада вас видеть! – оживилась графиня Шембек, тоже говоря шепотом. – Мы скучали. Это маг из Магриба, он развлекает нас, показывая чудеса. Сегодня он дает сеанс магнетизма.
– Помилуйте, Амалия Августовна, стран Магриба много, из какой именно прибыл ваш маг?
– Не знаю, дорогая, да и какое это имеет значение? Он загадочен, как пустыни Магриба (сама же графиня наверняка имела смутное представление о пустынях), и еще замечу: он безумно красив, не так ли?
Тем временем магрибинец выставил вперед ладонь и начал медленно отступать назад. Из кресла поднялась молодая особа и зачарованно пошла за рукой мага, так они сделали круг.
– Вовсе он не похож на араба, – шепнула Марго на ухо графине, рассмотрев внешность магрибинца. – У арабов носы пребольшие, я видела в журналах.
