На письмо Русмежбанка о взыскании двадцати миллионов Чернявин отреагировал вяло. «Силы гавкать еще есть, а укусить-то уже не могут, в переписку втягивают. Не по адресу шлют!» Гораздо больше его тревожило, что уже в третий раз, приезжая в Кащенко, он не мог добиться приема у завотделением. Было ясно, что это происки Александрова. «Баблом своим меня переломить думает, сучара. Не выйдет, не станет он на Лидку палить столько денег. Я за дочерей бьюсь, а он за что? Только чтоб мне отомстить? Под ним кресло качается, а надо мной не каплет. Пусть она там хоть до лета валяется, мне только наруку. Побоится сучка завотделением без диагноза ее выписать, взяла ж… У кого? У замминистра. Что, у меня ресурса не найдется ее попереть? С такого-то места хлебного…»
Вошла секретарь доложить, что с Юрием Сергеевичем хочет встретиться человек-гора. Чернявина торкнуло нехорошее предчувствие, но тут же отступило: небось опять с очередной просьбой заявился, придется отрабатывать. Вообще-то, надо эту шарагу потихоньку ставить на место. Подкидывают унизительные крохи и кормят обещаниями. Разве ж он теперь-то от них зависит? Особо нет, в министерстве он давно укрепился. Может, послать их? Боязно, конечно. Но если по уму? Не та ситуация, как год назад, когда тень Скляра надвигалась, застилая свет и сводя с ума. Вот именно, сводя с ума… Тогда он, как идиот, по совету Зайца, трижды идиота, побежал искать защиты у Александрова. Нашел куда кинуться! Сейчас Заяц в тюряге, Александров вот-вот банка лишится, а Скляр по уши увяз в войне, за которую ему скоро накостыляют.
Чернявин распорядился Аркадия не принимать, график весь расписан. Но страх не оставлял ни на минуту. Стоило только отвлечься, как страх снова разрастался в селезенке, скручивал внутренности, стучал в мозгу.
Тишину кабинета взорвал тонкий, дребезжаший звонок. Вот уж чего он точно не мог ожидать – так это звонка Трофимова по вертушке. Трофимов без обиняков заявил, что спрятаться за спиной кипрской компании не удастся. Это по кремлевской связи! Дескать, глупо делать вид, что Чернявин к этой компании не имеет отношения. Так же прямым текстом он сообщил кремлевским слухачам, что двадцать миллионов долларов обеспечены личной гарантией Чернявина, поэтому все, мол, на поверхности. И без связи с предыдущим влегкую добавил, что еще более глупо прятаться от Аркадия.
Тут страх вырвался из селезенки, заполнил желудок и легкие, к горлу подступила тошнота. «Услышал», – буркнул Чернявин и бросил трубку, чтобы, по крайней мере, прекратить разговор в кремлевском эфире.
– Юрий Сергеевич, вы по второй АТС закончили? С городом могу соединить? Опять «Квантум», – пропела по селектору секретарь.
Аркадия интересовал только вопрос о месте встречи.
– Не стоит откладывать, Юрьсергеич, я тут неподалеку. Пропуск закажете или в «Горки» спуститесь?
«За что мне это, господи?..» Чернявин даже толком не слышал, о чем рассуждает человек-гора, усевшись напротив него в ресторане «Горки» – тот что-то бубнил о кредите. Но когда он вдруг заговорил о Лиде, Чернявин окончательно перестал соображать. Глотая чай, пытался собраться с мыслями. Эта шайка предлагает ему размен. Кредит, в конце концов, – вопрос банковский, почти государственный, а баба – вопрос личный. Отирая пот, извинился и вышел в туалет. Долго держал руки под горячей водой, потом под холодной. Лихорадочно перебирал варианты, пытаясь найти решение, но оно не приходило. Вышел, извинился – звонок, мол, только что, министр вызывает, срочно. И направился к выходу. У выхода обернулся, Аркадий сидел за столом спиной к нему, не шелохнувшись.
«Может, пронесет. Подумаю до завтра, а там, ей-богу, сам позвоню». Чернявин открыл дверь на улицу.
За дверью стояли два парня в черных вязаных шапочках, ласково глядя ему в глаза… Он вернулся в зал.
– Отменили вызов, министра на самый верх сорвали… Если вопрос в том, что Лидку с дочками за границу отпустить, то с этим можно, пожалуй, согласиться. Пусть поучатся, не самая последняя страна. Допустим. Какие гарантии в отношении кредита я получу взамен?
– Гарантий захотел? – внезапно перешел на «ты» Аркадий. – Ты думаешь, я торговаться с тобой пришел? Жена или бабки? Ошибаешься. Я пришел и за тем, и за другим.
– Тогда убирайте своих молодцов от двери, пока я не позвонил в ФСО и в приемную министра в МВД. А я пошел.
– Что же сразу не позвонил-то, когда их увидел, а? Вернулся договариваться, так договаривайся. Короче, слушай, гнида.
– Вы, вообще, отдаете себе отчет… – начал было Чернявин, понимая, что произносит эти бессмысленные слова лишь от страха.
– Кончай базар. Вот тебе бумага. Пиши заявление на главврача психушки, что твою жену безосновательно держат в больнице… Вот, переписывай, – Аркадий сунул Чернявину под нос отпечатанный текст. – Своей рукой, гад, переписывай! Подпись и число. Потом напишешь поручение своему кипрскому оффшору немедленно погасить кредит.
– Я не буду этого делать, – страх внезапно отпустил Чернявина. Они просто запугивают. Рэкитиры грёбаные. Если б по-серьезному, они бы по-другому действовали. Кляузу на него в правительство накатали бы или министру бы подковерно нажаловались. Фуфло это все… – Не буду я ничего писать.
– Тогда на зоне окажешься, – Аркадий закурил и пустил дым Чернявину в лицо. – Ты ж рэкитир, бля… Бабки спер… Это ж обязательства по договору залога, а не по понятиям.
– Я не подписывал никаких догово…
– Хочешь дальше пахту взбивать, что ты и твоя кипрская компания друг с другом не знакомы? Тогда звони в ФСО и ментам, как собирался. Я готов их подождать, тут на месте всю компру на тебя и сдам, ходить никуда не придется.
– Нет на меня у вас компры…
– Компра есть на каждого. Спрос рождает предложение. Ты Красовскую шантажировал и угрожал, что ее детей украдут, если она не выдаст тебе кредит, забыв оформить залог.
– Я никого не шантажи…
– Красовская жаждет это подтвердить. Готова написать заявление о преступлении. Ну что, пишешь заявление в психушку или как?
– Пишу, – прошипел Чернявин. – После отпуска поговорим о кредите. Съезжу на Кипр, попробую на месте вопрос урегулировать.
– Ты пока заяву в дурдом нарисуй, об отпуске потом поговорим. Ты не способен два дела одновременно делать.
Аккуратно положив в папочку заявление на имя главного врача Первой клинической больницы, Аркадий сказал, что не готов пока обсуждать отпуск Чернявина. Сперва пусть тот напишет заявление в Федеральную миграционную службу, что у него нет возражений против поездки девочек на учебу в Великобританию в сопровождении матери. Чернявин написал и эту бумагу. Теперь Аркадий перешел к вопросу отпуска. Лучшим местом, по его мнению, стал бы лагерь под Читой.
– Можно и иное место рассмотреть. При условии погашения кредита. Пиши поручение своему оффшору. Пишешь? Или мне снова к Красовской наведаться?
– Я пошел вам навстречу и теперь требую гарантий. Даже если вы заставите Красовскую повторять придуманную вами чушь о шантаже, это ничего не доказывает. Все бумаги по кредиту у меня в порядке.
