Проект мелованной бумаги тянул на пятьсот пятьдесят миллионов плюс типография, итого шестьсот. Холдинг вносит промплощадку и треть объема беленой целлюлозы, которая идет в бумагоделательную машину… Плюс сто миллионов – прибыль нынешнего года. Это оценено в пятьдесят процентов. Точнее, в сорок девять. В принципе справедливо. Тут Платон подошел к главному. Корпорация «Развитие» дает остальные двести, в обмен – блокируюший пакет.
– Как чуял, что без Белякова не обошлось! И ты высвистал меня, чтобы уговорить? Пусть входят, мне не жалко.
– У Белякова условие.
– Можешь не продолжать. Принесли тридцать сребреников, значит.
– Константин, это бизнес. Я не буду тебя уговаривать продать им контроль в банке. Просто честно сообщил тебе о своем интересе. Ты прикинь рост доходов от холдинга, дивиденды от меловки в горизонте три года максимум, плюс живой и растущий банк.
– Живой, но уже не мой.
– Ты что, плотник в седьмом колене? Серега твой, насколько я понимаю, особо тянуть такую лямку не горит. Вика говорила, он все больше в сторону кино смотрит. Тебе и Коле в холдинге мы, конечно, личные дольки дадим.
– Платон, они же рейдеры чистой воды.
– А я, по-твоему, кто? Тоже рейдер чистой воды. Ты когда со мной на захват «Звездного» шел, по-другому думал? Ты думал, возьмем, все устаканится, война кончится? Война никогда не кончается, Костя! На рынке вообще, и в этой стране в особенности.
– В холдинге – что, все еще война?
– Внутри нет, а вокруг – только что не отстреливаемся.
Скляр рассказал, что мелкие со своими фанерными заводиками, лесопилками, лавками стройматериалов, сумели каким-то немыслимым образом объединиться. Им плевать, что они это дерьмо за полкопейки финнам и шведам сбывают, и на ограничения по экспорту сырой древесины плевать. Как гнали скандинавам, так и гонят. Лишь бы срубить побольше и побыстрее – во всех смыслах. Поэтому борьба за лесосеку, споры, иски, исполнительные листы. По всей области и в соседней области на лесных дорогах вооруженная охрана стоит, разве что стрельбы пока нет. Какой кретин писал этот Лесной кодекс?! Какой-то урод из Минэко, начальник департамента под Чернявиным. Сейчас, говорят, в Сбербанке сидит. Вот кого бы Платон пристрелил с чистой совестью. Даже с гораздо большим удовольствием, чем самого Чернявина.
– Почему ты мне раньше этого не рассказывал?
– Что тут рассказывать? У тебя своя война, у меня – своя.
– А теперь почему рассказываешь? Тебе «Развитие» нужно из-за денег, или ты рейдерский ресурс объединяешь? И мой банк под него хочешь положить?
– Ты забываешь, что сам холдингу денег на проект дать не можешь.
– Можно подумать, кроме меня, на рынке нет кредиторов.
Платон принялся, как водится, рисовать квадратики и цифры на салфетке. Получалось, что привлечь инвестиции от Белякова, отдав ему двадцать пять процентов акций в холдинге, – выгоднее, чем брать кредит. Тем более, что деньги нужны не только холдингу на новый проект, но и самому банку. Причем в разы больше, чем на проект мелованной бумаги. Но ведь Беляков тоже считать умеет. Если он войдет в банк, ему же надо, чтобы его деньги работали. А клиентов у него немало, у каждого из них – свои проекты. Банку гарантирован рост. Да, ребята в «Развитии» непростые, баланс с ними строить будет хлопотно. Но все же разумные люди.
Александров слушал рассуждения Платона. Смотрел, как тот на салфетке пишет приговор в цифрах – его банку, ему самому. Расчеты были верными, он и сам не раз прикидывал, сколько нужно его банку для полного оздоровления, сколько нужно, чтобы сделать рывок вперед. Он и сам не строил иллюзий, что можно обойтись собственными силами, знал, что нужен партнер, прикидывал, кого можно было бы убедить дать искомые полтора миллиарда и войти процентов на тридцать. Кто поверил бы, что он, Александров, младшего партнера не кинет, что вместе они поднимут банк. На кого можно было бы положиться. Кто был бы готов впрячься вместе с ним вдолгую и вытянуть банк на прежние позиции. А потом сделать вместе рывок. Цифры Платона – это рывок вперед гораздо быстрее, практически сразу. Александров все это понимал, но оставалась горечь от того, что его предали. И Скляр, и даже Коля.
– Получается так, что у нас с тобой, Платоша, будет общая крыша? В лице мальцов из «Развития»? – сказал он, просто чтобы что-то сказать, выплюнуть горечь.
Платон, в отличие от него, не отдавал «Развитию» контроль. Ни в новом проекте, ни в холдинге. Он создал холдинг на деньги Александрова, на них же воевал, но холдинг остался его и только его активом. Теперь он предлагает Александрову разменять его банк на развитие собственного холдинга. Который был сложен на деньги банка.
– Костя, гордыня – это грех. Что я тебя уговариваю, как священник. Я тебе все честно рассказал. Ты давай, думай.
– Беляков тоже сказал «думай». А тебе в голову не приходило, как это твои мелкие, которые никогда ни с кем не могли объединиться, вдруг объединились против тебя?
– Хочешь сказать, что их «Развитие» подогревает? Проверял, следов не нашел, но допускаю. Они отмороженные, а в тех краях у них позиции прочные. Но все же, думаю, это не так. По той простой причине, что потом им же самим придется в собственном хозяйстве мелких гасить. Никому из крупняка лишняя война не нужна, и Беляков – не исключение.
Александров вдруг осознал, что его жизнь покатилась куда-то по чужим, не им проложенным, рельсам. Полтора года назад они хотели продать четверть банка за полтора ярда, а теперь продают половину за два. Ненамного хуже, в сущности. Полтора года назад они хотели взять в партнеры итальянскую мафию, а сейчас берут русскую. Разница невелика. Когда он сказал это Коле, тот заржал и притащил заветную бутылку Bunnahabhain.
– Ну, без тоста. Практически поминки. Время прятать камни за пазуху. Выпили по полстакана виски. С минуту молчали. Потом велели накрыть ужин в комнате отдыха.
В банк зачастили мальцы из «Развития» с оценщиками из нанятой ими компании ООО «Финансовый попечитель». Коля только смеялся, представляя, как Пригожин будет делать умное лицо, утверждая оценку. Беляков гнал и хотел закрыть сделку к марту.
У Скляра тоже все шло споро. Meadwestvaco не вылезал из Архангельской губернии. К ярости мелких, Скляр там построил гостевой дом в стиле французского шале. К лету он планировал подписать предварительные условия и запарафировать соглашение акционеров. Снова два мегапроекта шли ноздря в ноздрю.
– Ребята из «Развития» куют свою империю, – посмеивался Коля.
Ковавшие империю ребята были все на одно лицо. Всем не больше сорока. Чисто питерскими их назвать было нельзя, да и кто теперь «чисто чей-то», все переплелось. Стас Беляков и его первый зам были из Питера, остальные – кто с Урала, кто из Красноярска, начальник безопасности, например, – из Калмыкии. Соратники Белякова были не то чтобы совсем зелеными, скорее слишком свежими и какими-то хрусткими. Гладкая кожа, здоровый румянец, никто не пьет, не курит. Голоса медовые, интонации отмороженные. Кроме светского Стаса Белякова и его жены, главного редактора гламурного журнала средней руки, никто к Александрову с Трофимовым интереса не проявлял. Стас же был предельно дружелюбен с Александровым, но пытался, причем демонстративно, хороводиться с Колей, втягивая в этот хоровод и Скляра. Замысел очевидный, игра понятная.
