— Зайти и выйти.
— ??
— «Подземля». Шахты слюдянские. Кое-где, возможно, придется пещерные да альпинистские навыки использовать, так что ты подходишь в самый раз.
— Сколько народу?
— Двое. Ты третьим.
Снова повисло молчание. Нарушил его я:
— Серега, ты же раньше на подъем живей был.
— Ты представляешь, Миха, я недавно понял, как мне раньше везло, — ответил он. — Столько раз можно было шею свернуть, когда я полуголый в одиночные походы ходил. Сейчас все по-другому.
— Ну и как ты это видишь?
— Шахты, конечно, интересно… — начал он. — Вот только если ты туда собрался лезть, значит, есть там что-то эдакое, и непростой это поход. Проводники-то хоть есть?
— С этим порядок. Единственное, о чем переживаю, — возможно, придется соваться на территорию, которой он не знает, а там, вполне вероятно, понадобятся ваши веревки.
— И сколько возьмем? — уперся в меня взглядом Лысый.
«Очнулся паренек, — понял я. — Вспомнил-таки девяностые…» — и вслух:
— Все, что возьмем, — наше, если выгорит, будет на что дом строить…
— Значит, непустой поход, — удовлетворенно крякнул Серега. — Ну что же, судя по составу экспедиции, нам понадобится еще и четвертый, для меня в пару…
— Четвертый?
— Беру без объяснений, за чем идем. Деваха отчаянная, чтобы залезть в новую пещеру, все бросит. Это она снимала, — ткнул он в экран, — Анька.
— А возиться с ней? Сопли, слюни?
— Сам не заплачь, — засмеялся Серега. — Она троих мужиков стоит, а потом, с ней у нас сразу статус.
— ??
— Она инструктор по спелеологии и поход может в МЧС заявить, так что любой егеришка да лесник, вымогающий пузырь: мол, здесь нельзя — сразу идет куда подальше.
— Круто, дядя, но ты ей о призе не свисти, а там как себя покажет. Ты же понимаешь — для начала найти надо. Фотка ее есть?
— Узнаю, — засмеялся Серега. — Фотка есть, а вот сердце уже занято одним экстремалом из Праги. Пшишеком каким-то, так что не надейся.
С этими словами он протянул мне снимок, где он стоял с девахой в камуфляже на фоне леса.
Курносый нос, умные глаза, только Серега рядом с ней казался каким-то маленьким.
— Ты что, сидишь на фотке?
— Да нет, это она под метр девяносто. Модельная внешность… — интригующе протянул тот.
— А силенок у модели?
— Мастер бьет любую силу, — заулыбался Лысый. — Она в свое время в Тофаларии главу администрации спасала и на волокуше его протащила километров десять — настоящая скво!
— Скво?
— Жена по-индейски. Ты что, Джека Лондона не читал? Скво — жена, а зовут ее Аня. Аня Коптева. В институте каком-то работает, на природе завязанном, да по чеху своему страдает.
— Когда созвонишься?
— Да хоть сейчас, а вечером встретимся. Времени сколько у нас?
— Мало, Серега, — ответил я. — Спешить надо, у нас еще конкуренты появились из местных. Изолирующие противогазы не знаешь, где взять на время? Может, у Анечки знакомые в МЧС есть?
— Тогда все на вечер, — поставил точку Сергей. — А теперь рассказывай, за чем идем?
17. М. Птахин
Встречались с Анечкой в «Осетинской кухне». Девчонка и в самом деле, невзирая на околомодельную внешность, оказалась стоящей. Живой ум и туристические приколы. С Серегой они говорили на одном языке. За столом обсуждали детали будущего похода. Рассказал варианты захода в «подземлю», которые набросал Петр.
Заход по водоотливной штольне «Байкальская» не понравился длиной, хотя на первый взгляд приводил прямо на место.
— Для чего тогда мы? — сердился Лысый. — Тащить систему, веревки, крючья, спусковину? Килограммов пятнадцать, чтобы прогуляться туда и обратно? А так мы из штольни — нырк, и там, а ваши километры пускай тяжеловозы преодолевают. Представь себе, сколько жратвы на неделю брать? А противогазы?
— А если разделиться? — предложил я. — Мы на ноге, а вы с грузом сверху?
— А вероятный противник? — наступал Серега. — Нет, делиться нельзя.
— Кто такие? — поинтересовалась Анечка, сверкнув глазами.
— Да есть там один, — нехотя ответил я. — Мешается всем. Полагает, что шахты ему принадлежат. Ненормальный…
— Задачка, — насупилась девчонка и стала крутить в руке коробочку с зубочистками. — Если есть оппонент, систему сбрасывать придется и на спуске бить промежуточные станции. На случай, если подниматься будем. Выходить в принципе можно и по водоотливной штольне. Лишнее, если что, оставим — и вперед. А зачем противогазы, Серега?
— Это не нам, — поморщился Лысый. — Михина замута, есть там где-то скрытый штрек, по которому они пройти хотят на заваленную сторону, так он под сероводородом.
— Сероводород — веселая фигня, — сказала Анечка. — К тому же горючая. В шахты не попадает?
— Под задвижками, — пояснил я. — Потому желателен изолирующий противогаз. Неизвестно, как там себя простой угольный поведет при том содержании кислорода.
— Противогазы, парни, я возьму. Маршрут в МЧС обозначу, — подытожила Анечка. — Провентилирую, нет ли там каких запретов. Такое бывает, объекты или гэбэшные, или закладки. Инфраструктура города вдруг может пострадать, а мне мои инструкторские регалии ой как дороги, так что вся инфа завтра.
Просидели еще пару часов. Лысый балагурил и в очередной раз насмешил меня своей историей про армию. Я знал, что в далеких восьмидесятых он ловко увернулся от службы, организовав себе «белый билет». Поступок, конечно, не самый благовидный, но в масштабах России бывает и пострашнее. На сегодня ситуация повернулась на сто восемьдесят градусов.
Серега избавился-таки от своего позора.
— Я после, как поругались, все насмешки твои вспоминал да злился, как ты меня приспособленцем обзывал, — рассказывал Серега, немного захмелев. — Потом решил: ситуацию нужно исправлять, что я, на самом деле, не мужик? В армии каждый побывать должен!
Перед моими глазами сразу построились новобранцы, среди которых динозавром затесался мой старый товарищ, и бравый майор определял его по службе.
— Это хорошо, что ты лысый, — говорил ему майор. — Проблем со стрижкой не будет…
Все оказалось проще. Серега выправил себе другой военный билет, где было написано, что он годен к армейской службе и даже ее прошел.
— Там все отметки, — важно рассказывал он. — Присяга, воинская часть и даже номер моего автомата. Теперь никто не попрекнет.
Серега ностальгически зажмурился.
В роль он входил всегда великолепно, не удивлюсь, если сейчас у него перед глазами мелькали воображаемые картинки из нелегкой поздней службы.
