«Вот и слушателя Сережка поймал. Не заскучает».
Иду, и не проходит неспокойное чувство мое. Перед тем как из перехода выйти, глянул еще разок на Серегу и на собеседника. Показался он мне чем-то неуловимо знакомым. Моих лет мужик. Чернявый. Роста среднего. Костюм хороший, башмаки блестят.
А они как раз беседу закончили, и мужик прямо в институт и пошел. Успокоился я. Наверняка научный работник какой…
Анечка меня еще минут десять мурыжила. Наконец появилась.
— Отчет добиваю, — говорит. — Иной раз кажется, до завтра не доживу.
— Успеваешь?
— Конечно! Когда есть шанс из цивилизации сбежать, я на все готова.
Славная. Высокая. Глаза сверкают. Рядом с ней малышом себя чувствую. Одета сегодня не в джинсы и свитер, а на каблуках и при макияже.
— Переодеться завтра не забудь, — шучу. — На каблуках-то в походе не очень.
Не хочется мне уходить. Хорошая девчонка. Мысль еще закралась, что, может, наврал мне Лысый о чехе, в которого она влюблена.
Аня смеется: мол, сам гляди, не ошибись с одеждой. А то спасать тебя сложно — большой слишком.
— А вытащила бы? — спрашиваю.
Взгляд серьезный у нее сразу стал.
— Не бывало у меня еще несчастных случаев, — отвечает.
— А в личном?
Погрустнела:
— Серега рассказал?
Молчу. Надо же так проколоться.
— Значит, Серега.
— Не проговорись, что спрашивал. Мы же с ним только что помирились…
— Тогда что за интерес?
— Понравилась, — сказал и будто в омут прыгнул. — Славная ты… Не сердись…
Иду обратно и ругаю себя. Даже сомнения мои и предчувствия на задний план отошли. Чуть-чуть все карты не смешались. Ладно, хоть отговорился красиво. Кому из девчонок не приятно, когда внимание проявляют. «Что за натура?» — сержусь на себя, а у самого глаза ее из головы не идут. Славная, одно слово…
Серега уже чуть не спать на мешки завалился. Ворчит:
— Чего так долго? Мне еще на дачу ехать, рабочих контролировать. Задачи перед отъездом ставить!
— Отчет у девчонки. Давай, разгружаемся — и собираться.
Пока забрасывали все вовнутрь, поинтересовался, кто подходил.
— Начальник отдела. Вон его окна, — ткнул Лысый рукой куда-то наверх.
— Ты что, знаешь его?
— Да нет. Подошел и говорит: мол, что за переезд? Ну я и рассказал ему о спелеологии.
— И только? — спрашиваю, а самому ситуация все меньше нравится.
Ругаю себя, что не предупредил Серегу о режиме секретности, а тому во все времена надо специально напоминать, иначе увлечется аудиторией и выложит все первому встречному.
— Сказал, что в слюдянские шахты полезем.
Прозвучало это так грустно, что не стал я собак на него спускать. Действительно, любой руководитель мог подойти и поинтересоваться.
— Не сказал, надеюсь, зачем?
— Что я, — вскинулся Серега, — идиот?
— Ладно, — сменил я гнев на милость. — Только больше никому…
Везу Серегу и чую, что ушло дыхание между лопаток, и спокойнее мне становится с каждой минутой. Из дома, пока личные вещички собирал, отзвонился в Канск. Тишина.
Попросил прощения у директора за беспокойство и решил, как вернусь, на самом деле отправить ему коньяк хороший.
22. Р. Пашян
«Славно, славно», — тюкает в башке, и руки потереть сильно хочется от переизбытка чувств.
Обогнали мы противника на шажок, ой обогнали. Когда свинорылого пасли двумя экипажами, так и подмывало несчастный случай экспромтом ему организовать. Вот он, хороняка, через дорогу бежит поперек движения! Но сдерживаюсь. Тут «на верочку» надо, чтобы без свидетелей. Воровская просьба, а значит, придется нам режим жизни его поизучать, дорожку от гаражика до дома посмотреть. Или где он там машинку ставит?
Чужого опыта несчастных случаев хватает. Мало ли что? Заедет кто в гаражик и решит посидеть в тепле с двигателем заведенным, или купаться пьяным полезет.
У нас в Красноярье Енисей-батюшка много тайн разных хранит. Ангара, как я глянул, — река не хуже…
А Птахин этот сегодня не один. С товарищем. Пока катались за ними, то туда заедут, то сюда, потом в Академгородок ихний порулили. Мераб с нами как гид. Интересно пацану — берет свое молодость, а может, и наказ воровской. Приглядеть, например, как работать будем.
Ждали около института долго. Вещей разгрузили рядом с машиной на цыганский табор. Сидят на мешках своих. Ждут.
Свинорылый, гляжу, устал ждать. Звякнул и в здание зачем-то порулил.
— Ништяк, пацаны, — говорю. — Пошел я. Первая разведбеседа.
Мераби глаза вытаращил, а Леваша ему кивает важно: мол, всегда так работаем.
Выдернул я папку свою с документами на машину. Малиновая такая, кожаная, дорого выглядит. И прямым ходом к партнеру кента нашего. А того кроме как Лысый и не окрестишь. Светится, как бильярдный шар.
Подруливаю и сто в гору ему:
— Что за свалку здесь устроили?
Паренек поморгал от такой неожиданности, но оправился быстро.
— А вы кто? — интересуется.
Вижу, не испугался клиент властного руководителя института.
— Начальник отдела, — говорю. — Я уж думал, из моих кто переезжает. Прямо под моими окнами расположились.
И рукою вверх тычу.
Смотрю, напряженность у паренька спадает, и давай он мне рассказывать.
— Так спелеологи мы, — говорит. — В экспедицию намылились. В шахты слюдянские.
Чуть не спросил: «А Птахин тоже?», вот бы он глаза вытаращил.
— Глубокие шахты? — спрашиваю.
Тут паренька понесло.
— Десятки километров проходки, — говорит. — В иных местах глубина до сотни метров доходит. Часть затоплена, конечно, а вот то, что осталось, собираемся исследовать.
Пока рассказывал, я словечко нужное вспомнил.
— Базовый лагерь в Слюдянке? — спрашиваю. — Спускаться на чем будете?
Тут он мне все детали и выложил. Идут они вчетвером. Проводник слюдянский, их двое и альпинисточка, которая здесь работает. Аня.
— Аня? — говорю. — Так что, ее ждете?
Просветлел паренек, заважничал даже.
— Знаете?
— Кто Аню не знает, — отвечаю. — Звезда!
И пошел себе в институт. Ни дать, ни взять — настоящий начальник отдела. Пока по коридорам шарахался, планчик у меня и созрел. Нашел я местечко в курилке с видом на подъезд. Распорядился, чтобы экипаж пацанов мерабовских на хвосте у объекта пошел, а они с Левашей пускай останутся. Дождался, пока объект отчалит, и возвращаюсь.
