— А много таких?
— Ну, из самых активных почти никого не осталось. Кого в шахте не прибрали, тот сейчас за грехи свои мучается. Ты подумай, — наклонился он ко мне, — только я знаю душ двадцать, загубленных там, внизу, и ведь почти никого не нашли. Так и числятся они без вести пропавшими. Все предполагают, кто да что — а с кого спросишь? Лежат они сейчас где-то на горизонтах затопленных…
— Мистика, — проговорил я, пытаясь избавиться от навязчивого видения залитых ледяной водой шахт, где ворвавшаяся туда однажды речка Слюдянка собирает в одном месте упокоившихся врагов.
— Да уж, мистика, — согласился Петр, разливая остатки водки по рюмкам. — В прошлом году эмчеэсовцы двух спелеологов вынули из завалов, так они в помешательстве оказались. Все про тени какие-то говорили, что из стен выходят. Умерли окончательно шахты… Кладбище теперь там. А скольких еще погибель ждет?
— Послушай, Петр, а как ты считаешь, действительно тебе батя чего-то не рассказал, или домыслы это твои?
— Не знаю, — ответил тот, допил рюмку и закурил. — Вот ты с Петровичем общался, у тебя не появилось ощущения секретов?
— Было, — твердо ответил я. — Но впрямую не спрашивал… Он бы меня не понял.
— Вот так и я, поинтересовался у бати пару раз, а после смерти весь личный архив по косточкам перебрал. Давай пей, — пододвинул он рюмку по лавке, — идти пора.
Я опрокинул в себя водку. Приятное тепло вернуло меня к действительности.
— Ничего я в архиве том не нашел, — вздохнул Петр, отправляя щелчком окурок за забор. — Но есть там что-то. Наверное, берег меня отец, и не зря — сколько ситуаций-то было… Эх, прости меня, старый, завтра же к тебе на кладбище поеду.
Он попрощался с Сергеем, с супругой Главного Геолога, и я предложил Петру подвезти его до дома, но выяснилось, что живет он рядом, как и большинство работников рудоуправления.
За столом осталась только родня.
— Я тебе в комнате постелю, — предложил Сергей.
— Да вам и самим места мало, — засуетился я. — Я уж лучше к Маркиным поеду. Старший, Санька, как раз сегодня там.
— Ты звонил ему?
— Ну да, ждет.
— Тогда пошли к матери, — сказал Серега. — Она хотела тебе завтра архив отдать, но, наверное, сегодня получишь…
Увлеченный разговором с Петром, я только сейчас вспомнил о завещании и сундучке. Прошли в залу.
Лидия Иннокентьевна, узнав, что я собираюсь ночевать в другом месте, сначала заохала, а потом, видимо, прикинула количество ртов и сменила гнев на милость.
— Ну что, внук Венского, — сказала она, — не просто так ты появился в нашем доме, да и я на улицу Пшеничную в соседи с твоей мамкой не случайно угодила в свое время. Владимир Петрович знал кое-что, но не говорил даже мне. Какие уж там, в сундучке, секреты — неизвестно, да и не интересует это меня. Шахты много жизней унесли, а сколько еще унесут, один Бог знает. Я сама хоть и геолог, но никогда их не любила. Это мой Володя трудился, как гном и рудознатец, не покладая рук. Секреты эти, скорее всего, давние. Там за сорок лет работы много чего происходило. Когда он меня о предках твоих в последний год расспрашивал, поняла я, что задумал старый думку какую-то, но не вникала. Потом он сам рассказал, что был связан сначала государственной тайной, а позже забоялся, что Серега в «подземлю» полезет, поэтому и молчал. А тут ты явился, но ни одного постороннего вопроса не задал — все слюду тебе подавай да отвалы. Ему это нравилось…
— А про что еще спрашивать? — начал было я.
— Сиди уж, — махнула рукой Лидия Иннокентьевна. — Вижу, как глаза у тебя горят, а вот что от ненужных вопросов уберегся, хвалю. Мне главное, чтобы вот он туда не совался, — указала она на Сергея, — а что уж там Петрович написал — не знаю и знать не хочу.
Я молчал.
— Так обещаешь сыновей моих не привлекать к завещанию? — спросила душеприказчица.
— Мама, — заговорил Сергей.
— Молчи! — жестко остановила она его. — Обещаешь, внук Венского и сын матери своей?
— Обещаю, — твердо сказал я.
— Ну, забирай тогда, — поднялась с застеленного ковриком табурета хозяйка дома. — Сергей тебе до машины донести поможет.
Оказалось, что это и не табурет вовсе, а укрытый гобеленом сундучок с коваными ручками.
— Забирай, а захочешь с ним говорить на эту тему, — ткнула она пальцем в сына, — так сначала со мной!
4. Р. Пашян
Отогнал воспоминания и решил в подробности больше не вдаваться, но подготовиться. Если честно, то вовсе не нужен мне этот толстяк. Сорвался он тогда от нас, ну и пускай… Переболел я, похоже, неудачей той. На статусе и авторитете история не отразилась.
Леваша мой огорчается не больше чем на пять минут. В Канске тогда послушал мой рев, дождался, пока успокоюсь, и предложил дальнобойщиков на ночлеге пощупать. Славно отработали. На выезде да экспромтом дела всегда хорошо идут.
Местных пацанов привлекать не стали и задумками не делились. Как-никак, их территория, глядишь, и льет кто воду на мельницу местных мусоров, так что вдвоем мы решили гусей потрошить.
Подняли тогда хорошо, даже Леваша не являлся на глаза ко мне пару недель. А паренек добытое лаве тратит с размахом, если девчонка рядом какая приблудилась, так и в грузинского князя может поиграть…
Славный у меня партнер — почти восемь лет вместе. Даже первая седина у пацана появилась, но не от переживаний. Наследственное. Его дядька в таком возрасте уже как лунь ходил, а этот только так, побелел чуть.
На сегодня у нас работы не было, но взволновали меня таки московские старшие братья. Умеют воры пошутить так, что и смех и грех, или вопрос задать, что правильного ответа не найдешь, как не ищи.
«Интернетом, гляди, пользуются, — рассуждаю, — ссылки шлют… Самим уже за семьдесят, а все как мальчишки. Не удивлюсь, если они и эсэмэсками переписываются не хуже молодежи, — переворачивается мир…»
Звякнул сотовый — Леваша проверяет, сплю или нет. Стоит отозваться, сразу на трассу потащит… Все как тогда, пару лет назад. «Или сгонять-таки в Иркутск? — задумался я. — Цинкану сейчас товарищам-соплеменникам, и прокоцают они мне этого паренька за пять минут… Хотя не стоит. Неизвестно еще, о чем воры попросят, может, придется босиком территорию топтать, не обозначаясь.
Сейчас Москва проснется, и позвонят-скажут: а не хочется ли вам, товарищ Роин, посчитаться с юношей, а то вы что-то расслабились. Вот, козлина, написал же рассказ!»
Злюсь и понимаю, что не случайно москвичи на историю эту наткнулись, совсем не случайно — ждать теперь надо, что дальше будет. Леваша больше не стучится — подумал, наверное, что сплю. Решаю: раз уж проявился наш клиент таким необычным образом, читану истории его внимательно.
«Поизучаю, — думаю, — там, глядишь, и определюсь. Попробую в шкуру паренька залезть. Мыслишки его пошарю. Рассуждения».
