«Свинорылый на веревке прибыл, — соображает абрек. — Значит, выход наверху есть. На тот рудничный двор еще и лестница какая-то приходит… А что, если рискануть?»
Тусклый свет фонарика, закрепленного на голове, вырывал из кромешной тьмы воду, бегущую по скале вниз, и мокрые ступени лиственничной лестницы. «Сколько там еще? — всматривался в зияющую черноту человек, распластанный на высоте девятиэтажного дома. — И что потом?» Перед глазами еще стояла картина падения товарища в подземную реку: тело летело, судорожно хватая руками воздух, фонарь высвечивал несущийся подземный поток.
Действительность вернулась, смешивая краски. Руки замерзли. Вода многочисленных ручьев, стекающих в чрево заброшенной шахты, была холодной.
Очень хотелось есть.
Вечная сырость штолен и штреков и постоянно низкие температуры могли убить и более опытного человека, чем новичок, потерявший проводника и товарищей. Отчаяние захлестывало разум. Умирать не хотелось. Где-то там, наверху, шла другая жизнь, оставленная всего несколько дней назад. Нужно было двигаться.
Свет диодных лампочек задрожал. Человек на лестнице замер и неожиданно уловил движение воздуха слева. Дуновение показалось на удивление теплым и принесло с собой осенний запах прелого листа. «Вентиляция!» Мужчина повернул голову в сторону открывшегося штрека. «Вентиляция или один из скрытых входов», — вспомнил он рассказы покойного проводника. Рубчатая подошва башмака коснулась края скалы, смахнув с нее каменную крошку, и незадачливый путешественник шагнул в неизвестность.
43. В. Козлякин
Хорошее оружие — кирка. Когда чвакнул Юрку по темечку, тот даже не гавкнул. Одну ошибку совершил: посчитал, что один пойдет Заморенок, и решил тело спрятать, но не вышло.
Когда старший стрелять начал и пуля возле уха свистанула, понял Володька, что вот он, край. Никогда не попадал в такие ситуации. Все время невидимкой притворялся, а тут на тебе, заметили. Рванул с места так, что сам удивился. Скорость набрал хорошую — никогда так не бегал.
Когда в глаза свет попал, сразу пропал туман колдовской, никак от преследователей оторваться не получалось. Единственный плюс, что дорога видна в отблесках чужого фонарика.
Все пули мимо, лишь одна бок обожгла. Бежит Володька и прислушивается к себе: вскользь или нет? Сил не убывает, но успокаиваться рано, и решил он в ловушку преследователей заманить. Кругаля дал, и в штрек.
Когда повернул, пропал свет вражеский. Тут уже свой фонарик включил — некогда серой пелены шахтной дожидаться, накроют. Сунулся сапогом на ловушку — след обозначил, и ходу. На ту сторону выскочил, и тут крик угасающий догоняет.
«Есть, — сообразил Козлякин, — попался!» И за уступом присел.
Фонарик выключил и глаза закрыл-закрыл. Серая пелена опускается и черно-белое изображение из небытия тащит. Смотреть, что случилось, не пошел.
Судя по крику, рухнул-таки один в реку подземную, а второй сейчас возле дыры сидит и ждет: вдруг выберется товарищ.
Сильно беспокоили Володьку планшеты, которые он при первом посещении логова вражеского увидел. Трогать в прошлый раз их не стал, но понял, что планы выхода на них, а значит, нужно и эти концы оставшемуся пареньку отрубить.
Сказано — сделано. Обернулся быстро. Рядом пещерка укромная есть — штрек слепой. Сойдет за временное хранилище.
Вещички вынес полностью — под метелочку, за три ходки. Меньше чем за час управился. Хотя и много добра, но эта ноша уже своя, так что не тянет.
«Теперь Заморенок, — продолжает зачистку Козлякин, — начатое доделывать надо». Забавно, но ничего не ворохнулось, когда он к телу вернулся. Как лежал Юрка, так и лежит, ноги в сапожках детского размера бессильно вытянул.
«Вот и расход нам с тобою, друг сердешный», — улыбается Козлякин и воздух шахт впервые за много лет полной грудью вдыхает.
Так закричать хотелось от радости, но сдержался и лежащее на полу тело за подмышки ухватил. Тащить теперь в два раза ближе. Открылась ловушка, и нет нужды до водопада, что за рудничным двором, переть труп приятеля старого.
«Отправлю тебя к друзьям плавать, — думает Козлякин. — Вместе жили парни, пускай и после смерти не расстаются».
Неожиданно уловил он, что не все в порядке с оценкой действительности. Плевать вдруг ему стало на то, что происходит. А зря. Как там с Заморенком получится — неизвестно, а уж четырех, что сгорели, точно искать будут. Но полученная власть над подземным миром мозг туманит и нормально думать не дает. Ощущает себя Володька титаном каким-то всевластным, и есть у него предощущение новых возможностей. Понимает, что безумие это начинается, но ничего поделать с собой не может. Правда, пока тащил Юрку к дыре с потоком подземным, успокоился немного.
В штреке никого.
Кровь из башки Заморенка уже не капает. Подумал еще, что надо подтереть, где убивал, но очередная волна безумия накрыла его, и решил Володька, что ни к чему это — теперь он здесь царь и бог.
Тело ногой столкнул и почувствовал власть свою над чужими жизнями. Стоит, ноги расставив, над потоком подземным. Спину выпрямил впервые за много лет, и видится Козлякину, как царство подземное клятву верности ему приносит.
Останавливать наваждение это теперь и не хочется.
Стоит и видит вдруг, как несет речка черная тело человечка небольшого. Потолок все ниже-ниже, а русло уже-уже. Течение о стенки его стукает, но не чувствует ничего мужичонка — мертвый он. В зал подземный тело выскочило, и упокоился он рядом с товарищем своим и с прочими, что во мраке этом навечно остались.
Но Володька собою занят. Что ему картинки эти — царственность покоя не дает, хотя мысли светлые еще в голову стучатся. Надумал он лагерь противника проверить, что в насосной старой спрятался.
Вьется туман пеленою серой, и выплывают в нем переходы и повороты. Неожиданно почувствовал Володька, что есть за углом кто-то, и затаился-скукожился. Не подвело чутье. Лучик на стенке мелькнул вдалеке, и увидел Козлякин третьего товарища из Юркиной экспедиции.
Устало идет паренек. Обреченно. Похоже, и сам не знает, куда путь держит. Решил отследить его Козлякин, тем более что направление совпадает.
Тот штрек, куда парень с фонариком свернул, прямиком на рудничный двор выходит, где лагерь петровский за железными дверями остался.
Когда вышли, ясно стало, что случайно он сюда угодил. Оживился разом, метнулся влево-вправо. Двери закрытые подергал и лишь потом с направлением определился.
Глядит Володька, а мужичок в сторону лагеря Заморенка шурует.
— Ничего тебя там не ждет, — шепчет Козлякин и следом крадется.
Так и вышло, паренек там совсем недолго пробыл. Когда выбрался он из нычки полузаваленной обратно, от уверенности былой и следа не осталось. Ожидал, конечно, Володька большего — истерики, например, но крепкий парняга в товарищах у Юрки ходил. Даже спесь с «царя» подземного слетать стала, когда выудил тот за рукоятку ножище из-за спины.
