Что касается названия нашего сокровенного града, то, в сущности, совершенно непонятно, как его следовало бы писать правильно: через «и» или «е», «ш» или «ж». Городской власти, которая бы писала официальные бумаги, там не было, потому нормы не существовало. В ХIХ веке в публикациях я нашел и «Китиж», и «Китеж», и «Китиш». Но именно второй вариант оказался в конце концов принятым всеми. Осмелюсь предположить: произошло это потому, что именно так было написано в названии знаменитой оперы Николая Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии». Афиши с крупными буквами всегда запечатлеваются.
Есть еще один необычный аргумент в пользу того, что Городец назывался Китежем или каким-то очень созвучным этому словом. Об этом пишет Лев Клейн: «Село Кидаш удалось отыскать в Башкирии, на реке Кидаш или Кидыш (позднее село получило официальное название Верхне-Троицкий завод). Русское население, как явствует из старинных документов, перебралось сюда в 1760 году из поселка Городец-на-Волге». Старообрядцы уехали в дальние края, за тысячу верст от дома, а унесли с собой не официальное название своего села Городец, а хорошо им известное, любимое и понятное, народное – Кидаш.
Ну а сама связь между Малым Китежем – Городцом и Кидекшей с десятилетиями становилась все слабее. В 1221 году появился Нижний Новгород. На него Городцу с первых же лет после этого приходилось оглядываться куда чаще, чем на Суздаль. Столица Суздальско-Нижегородского великого княжества переместилась в 1350 году именно в Нижний Новгород. Суздальские князья правили Поволжьем из него. А в былой метрополии среди белокаменных монастырей и храмов постепенно словно замерло время, и она стала в нашем сегодняшнем представлении символом Древней Руси с ее памятниками, местом, предназначенным для туристов.
Лев Самуилович Клейн
Историческая память Городца после страшных разорений, учиненных ордынцами, несколько раз погибала вместе с людьми. Он долго числился пустошью, потом до начала ХХ века – селом в Балахнинском уезде.
Запала – именно так говорят в Лесном Заволжье – старая дорога из Городца на Суздаль через Кидекшу. Где ее искать среди сосновых боров и болот? И конечно, возник со временем простой вопрос: если есть Малый Китеж, то где же искать Большой?
* * *
В незапамятные времена, когда ордынцы на Русь напали, подошел к Китежу их отряд. Привел его сам хан Батый.
И вот уже возле самого города, перед Светлояром, конь у хана споткнулся, встал как вкопанный.
Тут и образовался овраг. До сих пор овраг этот за Светлояром виден. Смотрят на него люди и те страшные времена вспоминают, проклятого хана Батыя.
11
Война, оборона города – это всегда две противоборствующие стороны.
Сюжет о граде Китеже – это история «Батыева нашествия» и осады древнерусского города. О самом городе в народе говорится очень много. И все исследователи, которые обращаются к легенде, сосредоточивают внимание именно на нем, на князе Георгии.
Но ведь была и другая сторона. Сказать о ней «татары, Батый» – значит, слишком легко отделаться от понятного вопроса: а кто же эти враги?
Почему-то совсем разные люди, но довольно часто в последнее время меня спрашивали: было ли татаро-монгольское иго?
Кто заронил в души наших современников сомнения? Они узнали, услышали о каком-то новом взгляде на историю Древней Руси?
Ответ, который всегда прокатывает: сперва объясните, что такое «иго», как вы его представляете, – и будем думать дальше. Слово «иго» на самом-то деле не понимается. Ничего вразумительного и конкретного за ним для людей XXI века, похоже, не стоит.
Несколько лет назад в монографии историка Юрия Егорова я обнаружил поразивший меня факт. Татаро-монгольское иго «началось» в 1827 году. Именно тогда, оказывается, это понятие ввел в обиход, опубликовал в своем учебнике преподаватель истории санкт-петербургской мужской гимназии по фамилии Павлов. До этого такое сочетание слов у исследователей просто не встречалось. Вероятно, у преподавателя была огромная потребность в том, чтобы объяснить, как строились отношения между Золотой Ордой и Владимиро-Суздальской, затем Московской Русью. Он обратился к метафоре. Иго у Даля – «ярмо» и уже переносное значение – «тягость нравственная, гнет управления, чужеземного владычества и порабощения, рабства». Но Владимир Даль составлял свой словарь, когда «татаро-монгольское иго» Павлова уже стало достоянием общественности, пошло в народ, потому что в такой гимназии не могли не учиться лучшие в России ученики, которые затем стали учеными, чиновниками, пишущими людьми, а прежде усвоили уроки отечественной истории.
Пишу это не к тому, что «чужеземного владычества» не было. Легенда о граде Китеже – как раз лучшее свидетельство обратного. Можно приводить сколько угодно рассуждений о том, что отношения Руси и Великой Степи были не просто сложными, а некоторым образом взаимополезными. Что благодаря баскакам были проложены дороги и устроены ямские станции и вообще с помощью своих партнеров с Востока русские люди ко многому приобщились, в частности, узнали, что такое кушак, колпак, балык, башлык, башмак. Можно снова и снова рассказывать о том, что у воинов Батыя, пришедших на Русь, были очень четкие представления о морали и о порядке, а в наших местах эти представления просто были несколько иными, по сути беспорядочными, нелогичными. Не поняли, дескать, люди друг друга. Ведь степное войско по-доброму, как у него было принято, просило в чужих городах десятину со всего. И надо было ее просто отдать, и в результате оказаться под защитой Батыя. А русские не только не отдавали да еще и переговорщиков, показавшихся излишне наглыми, убивали, что совсем уж недипломатично. Но народная память Нижегородского Заволжья воплотилась именно в Китеже. «Батый безжалостно расправлялся с теми, кто жил в то время в редких селениях нашей глухой стороны. Он не щадил ни старого, ни малого, а особенно жестоко карал тех, кто не хотел подчиниться ему… – рассказывал о том времени великий сказочник Михаил Сказкин, который жил на уренской земле. – Зверь и птица те места горестные и ныне стараются миновать, – говорил он о Батыевой тропе и добавлял: – Страшное Батыево нашествие и теперь наводит на всех опасение».
Батый народной легенды – страшное, лишенное всякого чувства пощады и меры чудовище. Конечно, огромное: тропа-то после него вон какая осталась! У Павла Мельникова-Печерского находим упоминание о том, что след ее еще виден где-то в тайге за деревней Олонихой. Деревня эта и поныне цела в Семеновском районе, в пяти километрах от Керженца. Во Владимирском расскажут, что конец Батыевой тропы – это дорога от святого источника Кибелек к озеру Светлояр. Логика тут понятна: сначала враги убили русских богатырей возле родника, а потом подошли к самому городу, значит, шли именно здесь.
Но – много ли мы можем еще сказать об этих врагах и о самом Батые из Китежской легенды?
