Останавливаться и рассматривать темные иконы нельзя. Мы учтиво киваем, благодарим его и покидаем горницу.
Есть за что благодарить. Мы же чужаки – но он оценил, зауважал наш интерес к старине и оказал, возможно, высшее гостеприимство – даже переходящее черту дозволенного.
Он был хозяином положения и мог просто не разговаривать с нами. Но он стал говорить.
Кони – богатыри – Китеж – Макарий с камушком… Странная канва разговора.
Рассказанное Авдеевым я старательно записывал в тетрадь, а вечером в школьном интернате, где теперь музей, сидел и переписывал набело. Собственно тексты эти мои давно уже напечатаны в книгах, и не раз.
Но о канве разговора я думал потом много лет.
Почему он дальше сам стал рассказывать эту историю о Макарии? Почему он вспомнил именно о нем вслед за Китежем? Может быть, что-то, связанное с Китежем, отозвалось в судьбе Макария?
Жизнь Макария еще удивит меня спустя годы. Когда я осознаю, что она была невероятно длинной для человека Средневековья. Как можно было прожить 95 лет в ту эпоху без антибиотиков, профилактических прививок?
А он прожил именно столько, родился в 1349-м и умер в 1444 году. Дом его небедных и благочестивых родителей стоял в Нижнем Новгороде через овраг от кремля где-то рядом с церковью Жен Мироносиц в Петушкове. Сегодня это улица Добролюбова. Название «Петушково» и, разумеется, причина его появления давно забыты. И может, теперь именно там, где был этот дом, проносятся трамваи.
Почаинский овраг – он совсем рядом. Представляю его шесть веков назад: наверное, там был лес – березы, толстые старые липы. На дне журчала речка. К ней спускалась дорога – в Нижний, к кремлю жители Петушкова часто ходили и ездили. Это была речка детства Макария.
Печерский монастырь в полугоре над Волгой – там, в четырех верстах от родного города, юноша, навсегда уйдя из дома, постигал веру, слышал мудрые слова наставников. Дальше были подвижническая жизнь, лишения. Уже очень немолодым человеком Макарий основал обитель на краю глухого леса в устье Керженца – при границе с землями, на которых безраздельно хозяйничали в ту пору татарские ханы. И все было сожжено, уничтожено Улу-Мухаммедом. Хан во время набега убил одних монахов и угнал других вместе с пленниками в свою столицу.
Набег, грозный татарский правитель, исчезновение монастыря – нет ли здесь какого-то отзвука китежской истории?
Но пройдет полтора столетия – и монастырь возродится. Да и судьба самого святого старца не оборвется трагически в казанском плену. Степенный, мудрый, благородный Макарий потрясет Улу-Мухаммеда. И потому будет отпущен, а с ним получат волю и другие монахи. Но с условием – никогда больше не селиться в устье Керженца.
Легенды рассказывают, как много дней они возвращались в родные края по ветлужской тайге. Говорят, им встретился олень. Голодные люди приняли его как подарок. Но Макарий сказал им: это испытание – сейчас пост, и его надо соблюдать, а не искать оправданий. Жители Поветлужья верят: Макарий встретился в те дни с Варнавой, который считается небесным покровителем их края.
О чем говорили два старца?
Судьба отпустила Макарию еще несколько земных лет, и он сумел положить начало новой обители в глухих лесах по Унже.
Сюда и тянулись к нему люди за помощью – и при его жизни, и потом.
Белый старинный храм, куда сегодня идут к его мощам, аскетичен, как и сама жизнь Макария. Он стоит посреди монастыря в Костромской области, в городе, который носит его имя, – Макарьев, на высоком берегу над Унжей. Те, кто шепчет молитву, верят в доброту этого человека с суровым темным лицом на иконе.
О чем же говорит легенда – та, которую в тот день рассказал нам старик Авдеев. Что за смысл в этой истории?
Нет, не мог Макарий обидеться на неразумных женщин, не мог покарать за них весь город. А уж если вспомнить, что это родной его город, родная его речка, которую он помнил с первых лет жизни…
«Вот вам мой камень»…
Может быть, ему открылась какая-то страшная страница грядущей судьбы Нижнего Новгорода? Не хотел ли он предупредить нас о ней, может быть, приготовить к какому-то повороту в развитии событий? Не в назидание ли нам положил свой камень, предупредив, чтобы помнили об этом. Ведь передает же легенда его слова: «Вы о нем забудете».
А страница эта в истории предопределена такой же, как у Китежа: его затопят воды.
* * *
Когда хан Батый наступал на землю русскую и дошел до слиянии рек Оки и Волги, разгромил он дружину князя Юрия у Малого Китежа и взял тот город, а люди русские ушли в керженские леса по тайным дорогам и тропам и укрепились во граде Китеже Великом, что стоял у озера Светлояр.
Хотел Батый нагнать и разгромить войско русское, да потерял след – глухи керженские леса. Тогда стал искать он проводника для своего войска. Хватал людей, а потом пытал их, но никто не выдавал дороги к Китежу Великому.
Попал в плен к Батыю и Гришка Кутерьма. Не выдержал он пыток и провел врагов ко граду Китежу Великому.
Произошла битва у стен города. Весь день бились ратники, и только на закате битва утихла, так как некому стало сражаться с монгольцами. Все защитники Великого Китежа полегли на поле битвы.
Но не получил хан Батый города. Стал город с той памятной поры невидимым для человеческого глаза.
Говорят люди, что если очень верить, то можно услышать звон колоколов.
Говорят, что этот город живет и по сей день.
4
Прошло несколько лет со дня той встречи в Шадрине со стариком Авдеевым.
Мой отец работал над книгой «Град Китеж». Он хотел собрать под одной обложкой самые яркие записи всех сюжетов, которые касались так или иначе Китежа. И здесь же фрагменты повестей и стихотворений, связанных с легендой, работы исследователей.
Я, в ту пору уже ставший студентом, сидел вечерами в библиотеке, переписывая для будущей книги старые журнальные статьи.
Сказать честно, публикации XIX века были в массе довольно однообразны. Очередной автор рассказывал о том, как он приехал (или пришел) на озеро Светлояр, что он там увидел. Затем следовал обязательный пересказ известного сюжета легенды. И завершалось все обычно сдержанно-осуждающими фразами – речь шла о святыне «раскольников».
Интересно было посмотреть, с чего же начинаются по времени эти публикации о граде Китеже – там-то что писали?
Самый первый текст из найденных оказался датирован 1843 годом. Этот текст – пусть даже в каких-то выдержках, не целиком, – должен появиться и в той книге, которую готовлю я.
В пожелтевшем 12-м номере журнала «Москвитянин», страницы которого было перелистывать просто даже как-то страшно – не повредить бы неловким движением хрупкую бумагу! – была напечатана статья Меледина (инициалы его не указаны) «Китиж на Светлояром озере».
