Были противники у запущенной сверху реформы и среди идеологов реформирования – в кружке «ревнителей благочестия». Им казалось, что правящая верхушка навязывает пастве формальные изменения, которые совершенно не затрагивают сути назревших проблем. Это и предопределило драматизм событий.
В Символ Веры внесли поправки. Было снято противопоставление «а» в словах о вере в Сына Божия «рождена, а не сотворена», о Царствии Божием стало говориться в будущем времени («не будет конца»), а не в настоящем («несть конца»). Изменилось написание имени «Исус» на «Иисус». Двуперстное крестное знамение было заменено трехперстным, а «метания», земные поклоны, – поясными. Крестные ходы было решено проводить против солнца, а не по солнцу, возглас «аллилуйя» во время богослужения произносить не два, а три раза.
Такие ли это серьезные изменения?
Но вспомним простую и понятную для каждого сегодня вещь: вы написали электронное письмо и в адресе вставили лишнюю букву – оно дойдет?
Дорога, протоптанная множеством людей за века к берегу Светлояра, словно подталкивает человека обходить озеро по солнцу, а не против него. По-другому и не получится. Человек, который оказывается здесь впервые, обязательно пройдет мимо поворота вправо, на тропу вдоль озера, и не заметит: он уже начал двигаться вокруг Светлояра, как подобало идти вокруг храма в старые времена.
Глава русской церкви патриарх Иосиф умер в 1652 году. И его место занял Никон. Выходец из нижегородской мордвы. Его родное село Вельдеманово цело по сей день и находится недалеко от города Перевоз.
Все ли понимали тогда, что Никон мечтает о неограниченной власти не только духовной, но и земной?
Уже вскоре он добился от царя того, чтобы именоваться титулом великого государя. Никон стал вмешиваться в государственные дела и дипломатию. И наконец перегнул палку. Он провозгласил превосходство духовной власти над светской. Это означало, что царю предстояло находиться уже не на двухместном троне, а, по сути, быть на ступеньку ниже этого зарвавшегося, высокомерного, скорого на расправу мужика, инородца. Такое уже нельзя было терпеть. Потерявший поддержку Никон в 1658 году вынужден был оставить патриаршество, а собор 1666–1667 годов лишил его сана.
В результате во главе церкви, по сути, оказался сам царь.
Но оставались те «ревнители благочестия», которые видели церковную реформу совсем иной, с другими задачи. Их сопротивление новым обрядам могло показаться фанатическим догматизмом. Тем более что духовный вождь этих людей Аввакум писал в пылу полемики, что готов умереть «за единый аз». Однако еще за несколько лет до реформы сами же «ревнители» допускали изменения в обрядах и книгах. Только считали, что прежде исправления требуются в нравах духовенства, в устройстве самой русской жизни. Будущее церкви им виделось в широкой многоплановой, соборности, а реформа застолбила единовластие патриарха, попрала существование любого другого мнения.
Собор 1666–1667 годов назвал Аввакума и его соратников мятежниками, которые «возмущают народ буйством своим», посягают на авторитет церкви. Речь даже не шла о том, каких они придерживаются обрядов. На допросе Аввакум на вопрос «православна ли церковь» ответил, что «православна, а догматами церковными… искажена». В проповедях он красноречиво высказывался о том, что реформа еще больше развратила духовенство и оно уже подражает светской власти. Отвращало народ от нововведений и еще и то, что множество людей ощутило: их жизнь при Алексее Михайловиче стала хуже, тяжелее.
То, что могло показаться догматическим вопросом, выросло до широкого движения, до раскола в жизни народа, государства. Начались преследования инакомыслящих: осенью 1653 года первым был заточен в монастырь Аввакум.
Власть не сплотила тогда вокруг себя общество, а нажила массу противников, которые не приняли новых обрядов, посчитали за благо бежать от «мира», от реформы, от сильных мира сего. Вряд ли правильно называть их «раскольниками». Нет, это не они «придумали» раскол. Скорее они стали его главными жертвами.
Старообрядцев запечатлели в России как людей с реки Керженец, кержаков. Старцы основывали здесь скиты – тайные на первых порах поселения, где люди собирались жить по старому, «правильному» порядку и по справедливости. С Керженца переселялись дальше – в заволжские степи на Иргиз, в Сибирь, в заонежские леса на Выг. За «старую веру» держал долгую оборону – с 1668 до 1676 года – окруженный Соловецкий монастырь. Его монахи объявили троеперстие «печатью антихриста», и с ними рядом сражались добравшиеся до острова крестьяне, сподвижники Степана Разина. Спустя десятилетие царевна София закрепила казнь в указе «Двенадцать статей» как нормальное наказание для «хулителей церкви», «подстрекателей», «укрывателей раскольников».
Когда в 1654 году полетели в огонь «неправильные» иконы – то, что веками приучали считать святым, – прихожане замерли в ужасе. Но дальше в огонь, спасая от погибели свою душу, шагнут люди: спустя несколько лет сотни старообрядцев сожгут себя заживо в Закудемском стане на нижегородской земле. Таким был первой случай, как их стали называть, «гарей».
В самих старообрядцах не было единства. Еще в 1656 году Никон замучил Павла Коломенского – последнего епископа, который не принимал нововведений. А ведь только епископы были вправе давать сан диакона и священника. Настал момент – и умерли последние рукоположенные священники, придерживавшиеся старого обряда. Что было делать дальше? Признать тех, кто побыл в лоне официальной церкви и вернулся все-таки к старой вере? Или же стоять на том, что больше священников быть не может? Так старообрядческий мир разделился на поповцев и беспоповцев, чьи обряды проводили наставники из числа мирян.
С 1656 года отсчитывают свою историю скиты на Керженце, всего в полусотне километров от Светлояра. В одном дневном пешем переходе отсюда по тайге – если вы знаете дорогу.
Из всех неосвоенных, непроходимых мест России, где можно было укрыться от власти, именно леса в Нижегородском Заволжье были ближе всего к столице. Первым священником, бежавшим сюда от официальной церкви, стал Софонтий.
В 1657 году были основаны две первые обители «ревнителей старой веры» возле деревни Ларионовой неподалеку от нынешнего города Семенова. В 1674 году возникли рядом Деяново, Пафнутово и Хвостиково: в глубине тайги стали жить беглые соловецкие монахи. После поражения восстания последовали лютые казни. Но многие из тех, кто сумел спастись, скрыться, смог добраться до нижегородских лесов. В окрестностях Городца, в ковернинской, семеновской тайге, собирались не согласные с реформами москвичи. Заволжье обживали староверы. И хотели утвердить этот край как свой духовный оплот.
Старообрядцам требовались свои святыни. И они появились. Одной из самых главных стал град Китеж, скрытый от врагов в водах озера Светлояр, в лесах между Керженцем и Ветлугой. В нем праведники продолжают жить вечно подобно Христу: для них после жертвенной кончины уже настало воскресение.
Но разговоры о таких святынях в старообрядческой среде – это одно. И совсем другое – попытка рассказать о них всей читающей России. Не вызов ли это государству и официальной церкви?..
