– Что?
Спросил так, словно он мне и не звонил. Как будто это я надоедаю ему звонками.
– Я не поняла, что вы сказали? – Уточнять, звонил он мне или нет, я не стала, хотя могла бы, но решила перейти сразу к делу.
– Ты не уволена. Обед у меня в кабинете.
– А почему? – растерялась я, задумчиво теребя край пододеяльника.
В трубке послышался тихий смешок, а затем и вовсе обидное:
– Это приказ.
Опять пошли гудки, а я окончательно проснулась. Полдесятого утра. Мир «затопило» солнце, даря ему свои уже не греющие лучи. Голые деревья заглядывали ко мне в окно, а я сидела и не понимала, что происходит.
Глава 3
– Что это? – устало спросил Дмитрий, когда вновь увидел приказ об увольнении Самохиной. Анна Витальевна сильно нервничала, так как была не в курсе всех нюансов, но прежде чем принести приказ, наученная горьким опытом, кое-что разузнала.
– Вчера Антон Васильевич Бродский разругался с главным бухгалтером из-за отчета, который готовил для вас. Виновного потребовал уволить. Им оказалась Самохина. Она написала заявление на увольнение, чтобы не портить себе характеристику.
Дмитрий Анатольевич усмехнулся и приказал вызвать Бродского. Тот явился через пятнадцать минут. К этому времени Анна достала и таблицу, и заявление Самохиной, и все это теперь лежало перед Дмитрием.
– Рассказывай, – коротко приказал он Бродскому, успевшему сесть в кресло.
– Я еще не до конца подготовил отчет, но уже можно с уверенностью сказать, что прибыль не уменьшилась по сравнению с аналогичным кварталом прошлого года.
Антон пришел не с пустыми руками и положил перед генеральным тонкую папку. Ленивым взглядом тот окинул диаграмму и таблицу, а затем сказал:
– Ничего не понятно, уволен.
Бродский чуть не задохнулся и стал хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.
– За что, Дмитрий Анатольевич? Это же обычные таблицы. Я всегда их вам показывал.
Вдруг Бродский заметил приказ об увольнении и написанное от руки заявление. Они лежали прямо перед начальником. Антон даже прочитал фамилию, заодно вспомнив, как вчера женщины судачили о странном поведении генерального – он прошелся по всем этажам и явно кого-то искал. А потом они видели, как он схватил Самохину за руку и увел в свой кабинет. И вот теперь Большой Босс отчитывает его за таблицы, повторяя слова самого Бродского. Значит, это были не слухи и Самохина важна для генерального?
– Та, которую ты приказал уволить, ошиблась в цифрах? – холодно спросил Дмитрий, отмечая, что начальник финансового отдела наконец-то сообразил, зачем он здесь.
– Нет, не ошиблась, – поспешно ответил Антон Васильевич, сев обратно в кресло и ослабив галстук. Ему стало очень жарко, воздуха не хватало. Вот надо было ему вчера так вспылить.
– Значит, таблица неудобная? – переспросил ровным голосом Большой Босс, опять рассматривая диаграмму Бродского.
– Я понял, извините, – сразу покаялся Антон Васильевич, сцепляя руки в замок. – Я сам виноват. Просто устал вчера и теперь не успеваю доделать отчет к завтрашней планерке, а тут еще колонки все перепутаны, и это тормозило мою работу, вот и вспылил.
– Иди, – отпустил Бродского Дмитрий, отдавая недоделанный отчет. – Еще раз подобное повторится, придется с тобой расстаться.
Оставшись один, Дмитрий вызвал Анну Витальевну.
– Ее уже рассчитали? – указал он на заявление Людмилы.
– Рассчитывают, но документы она еще не забрала.
– Анна Витальевна, проведите экзамен по профпригодности сотрудников бухгалтерии и отдела кадров. Почему уже второй раз не соблюдается установленный регламент? Здесь увольняю только я, остальные могут лишь высказать предложения.
– Но она же сама заявление написала, по собственному.
– Она указала в анкете причину увольнения?
Секретарь покачала головой и мысленно взвыла. Если генеральный захочет проверить исполнение кадровым отделом его распоряжения по поводу анкет, которые должны заполняться при увольнении, то полетят головы! Ведь так сложно найти стрессоустойчивого человека, способного выслушивать оскорбления, ругань и проклятия уволенного сотрудника. А комитет по выявлению нарушений условий труда и аттестации сотрудников так и не был сформирован и существовал лишь номинально!
– Иди, – отпустил он женщину, больше не желая продолжать разговор.
Сама или не сама, кто вообще эту Самохину спрашивал. Приказали – написала, бесхребетная!
Большой Босс взял приказ, порвал его на клочки и выбросил в корзину. Воевич прикрыла за собой дверь и бросилась звонить в отдел кадров. Большой Босс в гневе!
Учеба
Я не знала, как поступить. Все внутри меня кричало, что нужно быстрее собираться и спешить на работу, но один голос был все-таки против, и он напомнил, что я сегодня собралась в кино. Но опять же, если я не выйду по приказу генерального, то, возможно, мне не дадут расчет или мало заплатят. А свои кровные получить хотелось. Скоро Новый год, нужно всем покупать подарки, а не на что.
В раздумьях я пошла советоваться с подругой, которая, как и я, еще нежилась в кровати, а услышав о моих проблемах, вскочила и долго на меня смотрела, смешно моргая.
– Самохина, я чего-то не пойму, – Юлька пятерней почесала грудь, после чего на бледной коже остались розовые полосы. – Тебя уволили или нет? Ты же вроде как заявление написала?
– Написала, – кивнула я, также пребывая в задумчивости. – Наверно, хотят заставить отрабатывать.
– Как отрабатывать? – голос у Юльки зазвенел от злости. Я нахмурилась и не поняла перемены ее настроения.
– Обычно… две недели, – пожимая плечами, ответила я.
– А-а-а, две недели, – сразу успокоилась подруга, почесала пятку, а затем зевнула.
– Так мне идти? – искала я совета.
– Иди, – кивнула та в ответ и упала на подушки, прижимая к груди одеяло, – и дверь захлопни, а то дома никого нет.
Может, правда сходить. Доработаю до середины декабря, всё хоть какие-то деньги. Потом буду подрабатывать в каком-нибудь магазине, а после новогодних каникул вновь начну искать работу.
– И юбку занеси! – вздрогнула я от крика подруги, которая выглядывала в коридор, стоя на коленях и оперевшись руками о край кровати.
– Хорошо, – пробормотала я, защелкивая за собой дверь.
* * *
На обед у нас были ленивые голубцы по-деревенски. Я наполнила контейнер от души, ведь я же опять без завтрака! Осторожно протиснувшись в щель, я вошла в бухгалтерию, помахала рукой онемевшим коллегам и по возможности бодро заявила:
– Я вернулась.
Марина Аркадьевна встала из-за стола и, сложив руки на груди, подошла первая.
