Граф расширенными глазами, полными ужаса, взирал то на Ла Доля, то на его окровавленный меч. Наконец он постиг смысл происходившего и произнёс:
– Агнесс была права… Почему я не послушал её?..
Ла Доль вонзил меч в грудь Гильома. У того пошла кровь горлом, заливая богатый наряд.
– Сын… – прохрипел граф. – Пощади его…
Эти слова были последними, тело графа Бургундского пронзила предсмертная судорога. Он припал к шее лошади, обагряя её белоснежную гриву кровью.
– Дело сделано! – нарочито громко произнёс барон Ла Доль, ещё раз оглядывая место расправы, дабы никто из придворных вельмож не остался в живых.
– Сегодня вечером вы обретёте полноту власти и увенчаете своё чело короной! – воскликнул де Отён, приблизившись к Ла Долю.
Тот с благодарностью взглянул на своего соратника.
– Я не забуду вашей помощи, – заверил барон и отдал приказ: – Возвращаемся в Безансон! Здесь нам больше нечего делать.
* * *
В то время как в лесу совершалась кровавая расправа, в Безансоне мятежники разоружили командиров стражи и захватили первую линию обороны.
Маршал, переметнувшийся на сторону заговорщиков, лично расправился с ненавистным начальником стражи, отвечавшим за второю линию обороны.
Он обратился к стражникам, в числе которых находились и люди мятежных баронов:
– Теперь я ваш командир. Те, кто против, будут убиты. Те, кто поддержат меня и перемены, грядущие в Безансоне, получат прибавку к жалованью и вина столько, сколько смогут выпить.
Стражники сначала растерялись.
– О каких переменах ты говоришь? – недоумевали они.
– Граф Бургундский отрёкся от престола. Теперь у нас новый правитель: Франциск I, бывший барон Ла Доль.
– Да здравствует новый правитель Франциск I! – взревели мятежники.
Стражники, верные убитому графу, обнажили мечи.
– Измена! – возопили они и бросились на мятежников.
Завязалась схватка. Маршал также не остался в стороне, ловко орудуя мечом, вымещая на своих бывших подчинённых всю злобу, копившуюся на протяжении многих лет.
Несколько стражников упали, сражённые маршалом. Ещё несколько – мятежниками. Остальные стражники решили прекратить сопротивление.
– А нам-то что… Нам хоть Гильом II, хоть Франциск I – всё едино, лишь бы платили.
Маршал отстегнул кошель от пояса.
– Вот возьмите, развлекитесь как следует…
– А что будет с графиней и наследником? – не удержался один из стражников от вопроса.
– Им сохранят жизнь и позволят покинуть пределы Безансона, – солгал маршал.
– И куда же они направятся? – не унимался дотошный стражник.
Маршал начинал терять самообладание. Но всё же усилием воли подавил в себе гнев и раздражение.
– Графиня Агнесс и её сын могут вернуться в графство Церинген. А что касается Режины фон Олтинген, вряд ли её ждут на родине…
Обитатели замка ещё не знали, что происходит вокруг него. Они даже не подозревали, что граф предательски убит, а линии первой и второй обороны уже захватили мятежники.
…Режина красовалась в новом наряде перед зеркалом из амальгамы, представляя, какое неизгладимое впечатление произведёт на своего фаворита.
В самый разгар примерки в коридоре раздался шум и крики. В покои Режины ворвался один из придворных рыцарей. Его сюрко покраснело от крови.
– Измена! – только и успел произнести он.
Режина вздрогнула и застыла подле зеркала. Мгновение спустя в её комнату влетели двое мятежников. Один из них взмахом меча добил рыцаря и, тяжело дыша, приблизился к вдовствующей графине.
– Следуйте за мной, сударыня! – приказал он тоном, не терпящим возражений.
Побледневшая Режина поняла: это мятеж. Её камеристки и портниха сбились в стайку, словно испуганные птички при виде коршуна, готового растерзать их.
Режина откинула недошитый наряд, оставшись в полупрозрачной нижней сорочке. Барона де Монсо не смутил вид полуобнажённой перезревшей вдовы.
– Барон де Монсо! – в гневе выкрикнула она. – Что вы себе позволяете! Гильом прикажет казнить вас!
– Не прикажет, – спокойно возразил мятежник. – Ваш сын уже мёртв…
У Режины подкосились ноги. Она начала оседать… Камеристки успели подхватить её.
– Что с Франциском?.. – пролепетала она, беспокоясь за фаворита. Ей даже в голову не могло прийти, что барон Ла Доль является вдохновителем мятежа.
– С ним всё в порядке, сударыня, уверяю вас. Он чувствует себя прекрасно. А, возложив на своё чело корону Бургундии, ему станет ещё лучше.
Режина издала приглушённый крик. Только теперь она поняла: кем на самом деле был Ла Доль и как она была коварно обманута.
– Позвольте мне сопровождать мою госпожу! – взмолилась пожилая камеристка. – В узилище ей понадобится помощь и поддержка.
Остальные камеристки не проронили ни слова. У них не было ни малейшей охоты подвергнуться добровольному заточению.
– Воля ваша, сударыня, – не возражал де Монсо.
Барон де Монсо и его пособник скрутили вдову, словно лютого разбойника перед казнью, и буквально потащили прочь, потому как Режина после такого потрясения не могла идти самостоятельно.
Не успели они выйти в коридор, как в глаза камеристке бросились трупы изрубленных стражников, под ногами чавкала их кровь…
Женщину охватил животный ужас, теперь она поняла: какая участь уготована Режине фон Олтинген. Дрожащей рукой она осенила себя крестным знамением и чуть слышно прошептала:
– Да покарает вас Господь…
…Агнесс проводила время в кругу своих камеристок, которые развлекали её чисто женскими разговорами. Маленький Гильом находился тут же, в покоях молодой графини под присмотром кормилицы.
Она так же, как и её свекровь, услышала крики и шум борьбы в коридоре.
– Что это? – удивилась она. – Выясните немедленно! Стража совсем распустилась…
Не успела одна из камеристок приоткрыть дверь, дабы выяснить причину беспокойства молодой госпожи, как её грубо оттолкнули. Она почувствовала, как из коридора повеяло запахом смерти…
Перед Агнесс стояли несколько мятежников, не успевших охладить свой боевой пыл. Один из них окровавленным мечом указал на графиню.
– Взять её! И мальчишку тоже!
– Подите прочь! – разъярилась Агнесс, отступая к стрельчатому окну, занавешенному шпалерой, подле которого на скамейке, усыпанной разноцветным подушками, сидела испуганная кормилица, держа на руках маленького Гильома. – Мерзавцы! Ублюдки! Не смейте прикасаться ко мне!
