Матильду постигло разочарование, но она старалась держаться непринуждённо, не показывая вида, насколько сильно задето её самолюбие и уязвлена гордость.
– Я и предположить не могла, ты – виконт… – призналась она. – Простите меня, сударь… Отныне я должна обращаться к вам с большим уважением, как с равным себе.
– Такова воля судьбы… – пространно заметил де Верэн.
– Признайтесь, вы довольны семейной жизнью? – вкрадчиво поинтересовалась Матильда.
– Да, вполне… Я люблю жену и сына.
Виконтесса удивлённо приподняла выразительные брови:
– Тогда чем же вызвано ваше появление в Понтарлье?
Ригор огляделся по сторонам. Матильда это заметила.
– Говорите смело, в моём замке нет предателей.
– Я здесь по приказу графа Клермонского… Он намерен вторгнуться в Бургундию и покарать мятежных баронов.
Лицо Матильды просияло. Она осенила себя крестным знамением.
– Господь услышал молитвы бургундцев и послал нам освободителя в лице графа Клермонского. Наконец-то восторжествует справедливость! Мыслимо ли: убить законного правителя Бургундии?! А его семью бросить в узилище?!
– Вы не жалуете Франциска I Обри-Макона… – осторожно заметил Ригор.
– Граф Франциск I Обри-Макон! – возмущённо воскликнула виконтесса. – Он ещё вчера был бароном Ла Долем. А теперь граф! А послезавтра возомнит себя герцогом! Титул нельзя присвоить, он даётся при рождении или жалуется сюзереном за особые заслуги. – Матильда бросила на Ригора красноречивый взгляд (ведь он именно так и получил титул виконта). – Отец Ла Доля даже пытался захватить Понтарлье! А теперь приспешники узурпатора разорили Монбельяр! И я вынуждена спасаться постыдным бегством… Но думаю, что и сюда доберутся мародёры новоявленного графа. Пока они хозяйничают в Безансоне, Бельфоре, Монбельяре, Мюлузе… И, разумеется, в Доле… Бароны, мои соседи, настроены решительно. Они спешно укрепляют замки, возводят новые укрепления. Говорят, что Ла Доль привлёк на службу наёмников. А им всё равно, кого убивать! Ими руководит лишь жажда поживы!
Виконтесса умолкла. Ригор же размышлял над её словами: «Надо встретиться с баронами, заручиться их поддержкой, объединить их…»
Ригор попросил Матильду устроить ему встречу с баронами близлежащих земель. Матильда охотно согласилась помочь, ибо, кроме Понтарлье, замка отца, у неё более ничего не осталось. Это её последний оплот. И если сюда придут мятежники и наёмники, то и местных баронов ничего не спасёт.
Ригор отправил гонца (сына Жана де Лера) в Невшатель с устным посланием, дабы довести до сведения графа Клермонского о ситуации в Бургундии. Также он просил полномочий провести переговоры с баронами. Граф Клермонский дал положительный ответ, высоко оценив преданность и предприимчивость виконта де Верэна. А также подумал: если на трон сядет его внук Рено III то он непременно возвысит Ригора.
Матильда отправила к баронам гонцов с приглашением посетить её замок. Те, заинтригованные, быстро прибыли. Ригор, облачённый в богатое одеяние покойного отца Матильды, потому как не пристало ему показываться баронам в образе трубадура, произнёс пламенную речь:
– Всем известно, что законный наследник бургундского трона предательски убит. Власть захватила кучка баронов, приспешников Франциска Ла Доля, возомнившего себя графом, согласно сомнительной генеалогической грамоте. Что стало с Агнесс фон Церинген, её сыном и Режиной фон Олтинген, неизвестно. Возможно, они живы, а возможно, Господь уже принял их души… – Ригор сделал паузу. Бароны внимали каждому его слову. – Я, виконт де Верэн, подданный графа Клермонского, призываю вас оказать сопротивление мятежникам. В Невшателе стоит войско под командованием графа Клермонского. Он только и ждёт вашей поддержки, чтобы предпринять поход на Безансон, и свергнуть узурпатора. Я не тороплю вас с ответом. Каждый должен решить сам: чего он желает? Подчиниться ли узурпатору… Погибнуть ли, защищая свой замок… Или присоединиться к графу Клермонскому, дабы восстановить справедливость!
Ригор закончил речь, дав возможность собравшимся баронам прийти к единому мнению. Бароны долго обсуждали предоставленную им возможность встать под знамёна Клермона и покарать мятежников.
Наконец один из баронов задал вопрос:
– А если малолетний наследник трона, ребёнок, умер? Что тогда? Кто займёт трон?
Бароны дружно воззрились на Ригора. Он не растерялся, ибо знал, что ответить.
– И почему граф Клермонский изъявил желание покарать мятежников? – не унимался барон. – Конечно, его дочь Изабелла имеет родственные связи с бургундским домом…
Ригор жестом прервал речь барона.
– Вы сами почти ответили на свой вопрос. Наследник-ребёнок может быть мёртв. А если и жив?.. То в нынешней ситуации ему не удастся удержать власть. Графиня Агнесс станет регентшей, но, увы, она – не рыцарь, не полководец и не имеет популярности среди подданных. Выход только один: признать Рено III правителем бургундского графства. Тогда Бургундское графство сохранит свою независимость, иначе его раздерут на части герцоги Дижонский и Лимбургский. Вспомните хотя бы судьбу графини де Лангр и её владений!
…Бароны долго спорили, но всё же пришли к согласию, если они не признают Рено III как сюзерена и не помогут ему взойти на трон, то погибнут в своих же замках.
Ригор предвидел исход встречи и потому попросил нотария виконтессы составить вассальный договор, согласно которому бароны обязуются служить верой и правдой своему сюзерену Рено III. Бароны скрепили договор своими подписями и печатями.
* * *
Пока бургундские бароны спешно формировали военные отряды и заготавливали провиант, Ригор отправил в Невшатель гонца с сообщением, что подготовка к наступлению на Безансон идёт полным ходом. Союзные войска графа Клермонского продвигались к Понтарлье, где намеревались соединяться с отрядами баронов, принявших вассальную присягу. Граф Клермонский постоянно размышлял над предстоящим штурмом. У него возникло множество вопросов по этому поводу, ибо он понимал: город занимал выгодное стратегическое положение. Расположенный на природной возвышенности, он был опоясан фактически тремя линиями обороны. Первая линия обороны – это изгиб реки, шириной примерно в десять туазов, поэтому вход в город напоминал «узкое горлышко».
Мощные двойные ворота и подъёмный мост исключали возможность применения тарана. Граф Клермонский намеревался задействовать метательные машины. Но возникал новый вопрос: долетят ли снаряды метательных машин до стен города?
– Долетят, – уверял графа один из его маршалов, отвечавший за обслуживание метательных машин, – если установить машины на подступах к Безансону и применять каменные снаряды средней величины
[46]. Но потребуется порядка двух десятков метательных машин, чтобы их атака на Безансон была эффективной. Мы же не располагаем таким количеством…
