Барак бросился в аэропорт, где ему уже забронировали место в самолете, и на следующий день оказался в Израиле.
Начальник генштаба Давид Элазар был, как всегда, подтянут и спокоен, но наметанным своим глазом Барак сразу увидел, чего стоит главнокомандующему это спокойствие.
— Положение тяжелое, — коротко проинформировал Дадо молодого подполковника, — возьми резервный танковый полк и двигай к Суэцкому каналу. Надо вытащить из ловушки Ицика и его людей.
Танки Барака, появившиеся в районе Китайской фермы в самую критическую минуту, нанесли отвлекающий удар, обеспечив возможность отхода попавшим под шквал египетского огня парашютистам подполковника Ицхака Мордехая.
Сражение у Китайской фермы вызвало много споров.
Мордехай утверждал, что Барак с опозданием пришел к нему на выручку. Большинство военных специалистов этого мнения не разделяют.
Пытаясь остановить полк Барака, египетское командование нанесло контрудар лучшей своей моторизованной бригадой. Танки сражались на нулевом расстоянии, как бойцы в рукопашной. У танкистов Барака нервы оказались покрепче, и они победили.
После войны было уже не до университетов. Барак продолжал служить на разных должностях, в разного рода войсках, но с неизменным успехом.
В 1982 году он стал самым молодым генерал-майором в израильской армии.
Все бы хорошо, но были у Барака весьма влиятельные недоброжелатели. Начальник генерального штаба Рафаэль Эйтан его явно недолюбливал.
Рафуль, по-крестьянски обстоятельный, медлительный, обладавший врожденными стратегическими способностями и львиным сердцем, никогда не интересовался миром музыки и книг. Его раздражала уверенность Барака в своем интеллектуальном превосходстве.
Преемник Рафуля Моше Леви также с подозрением относился к этому молодому генералу, любимчику Рабина, считал его снобом.
Оба начальника генштаба чувствовали некоторую неловкость в присутствии Барака. Его это забавляло. Улыбка становилась шельмовской и расшифровывалась примерно так: вы ведь знаете, что я знаю, что вы знаете, что я умнее вас…
Эти невинные забавы обошлись бы ему дорого, если бы не поддержка Рабина и Шарона. У них, к счастью, его интеллектуальные способности не вызывали комплексов.
Все были уверены, что Барак станет начальником генштаба уже в 1987 году, но, по настоянию Рабина, высший командный пост достался тогда Дану Шомрону. Министр обороны считал, что Барак должен еще пообтесаться.
Уязвленный Барак хотел уйти из армии, но Рабин отговорил его.
— Ты с Даном прекрасная пара, — сказал он, — как раз то, что нужно для пользы дела. Ну а через четыре года главнокомандующим станешь ты.
Барак смирился. Рабин вообще имел на него почти магическое влияние.
Дан Шомрон вошел в историю как главнокомандующий периода первой интифады. На его заместителя, «счастливчика» Барака, эта тень не упала. Справедливо, наверно, потому, что именно Бараку принадлежит в подавлении той интифады решающая роль.
Созданные по его проекту ударные отряды «лазутчиков» сумели выявить и нейтрализовать главарей беспорядков, после чего интифада скончалась в конвульсиях…
* * *
1 апреля 1991 года Эхуд Барак стал начальником Генерального штаба Армии обороны Израиля.
У власти в то время находился Ликуд. Премьер-министром был Ицхак Шамир. Министром обороны — Моше Аренс.
Ицхак Рабин сидел на скамье оппозиции.
Вошедший в правительственную коалицию Рафаэль Эйтан с присущим ему упорством отстаивал кандидатуру Йоси Пеледа на высший командный пост.
Пелед ведь четко придерживался правой ориентации. Барак же считался креатурой Рабина. Шансов у него вроде не было.
Но Шамир и Аренс думали прежде всего о пользе дела. Посоветовались с Рабином. Тот лишь пожал плечами: какие, мол, сомнения? Разумеется, Барак.
Ни Аренс, ни Шамир возражать не стали.
В счастливый для Барака день правительственный секретарь Дан Меридор совершал поездку по северным поселениям. Дан и Эхуд принадлежали к разным политическим лагерям, что отнюдь не мешало их дружбе. Барак говорил, что никогда не закончил бы университета, если б не конспекты Лиоры, жены Дана.
В одном из поселений к Меридору подошла женщина и раздраженно сказала:
— Да как же вы допустили, чтобы начальником генштаба был назначен этот левак?
Дан внимательно на нее посмотрел и спросил:
— У вас есть кто-нибудь в армии?
— Сын, — ответила женщина и с гордостью добавила: — в Голани служит.
— Если бы вашего сына послали на опасное задание, то кого бы вы хотели видеть его командиром? Того, кто голосует за Ликуд, или самого лучшего? — поинтересовался Дан.
— Разумеется, лучшего, — удивилась женщина странному вопросу.
Меридор усмехнулся:
— Эхуд Барак и есть лучший.
В армии Барак был на своем месте…
* * *
1 января 1995 года Эхуд Барак снял военный мундир, который проносил 35 лет. Он не хотел сразу же входить в политические джунгли.
Как Атланту, избавившемуся от неимоверной тяжести, ему хотелось расправить плечи, отдохнуть, не разлучаться с семьей, переменить занятия.
В конце концов надо было подумать и о материальном достатке.
Ведь что главное в бизнесе? Сделать первый миллион.
Бараку с его связями это не составило бы особого труда.
Вся семья отправилась в Соединенные Штаты. Но стать миллионером Бараку так и не удалось. Он не успел еще наладить деловых контактов, как последовал звонок Рабина.
— Эхуд, — заявил премьер-министр, — ты мне нужен. Возвращайся немедленно.
И Барак вернулся. Как бывшему начальнику генштаба ему полагался годовой отпуск с сохранением оклада и разные льготы — в том числе финансовые. От всего этого пришлось отказаться.
Рабин форсировал события. Ему было нелегко. В левом правительстве Рабин был самым правым. Ему нужен был кто-то правее него, чтобы наладить устойчивое равновесие.
Барак был ему необходим.
— Эхуд, — сказал Рабин, принимая бывшего командующего в своей канцелярии, — ты хотел бы с годик попастись на вольных лугах. Я понимаю. Мне даже трудно объяснить тебе почему, но поверь моей интуиции: ты должен войти в политику уже сейчас. Немедленно.
И Барак не смог отказать человеку, которому был стольким обязан.
19 июля 1995 года Эхуд Барак получил портфель министра внутренних дел.
Он убеждал Рабина в необходимости замедлить темпы «норвежской перестройки» и объяснить народу, что происходит.
Палестинцы уже начали нас убивать, но Арафат еще не сбросил маску миротворца и выражал при каждом теракте великое негодование. Он даже арестовал наиболее рьяных убийц и держал их под замком в курортных условиях.
