Эти «бдения» забирали у него много сил, времени и забот. Он постоянно считал одной из важнейших своих забот оборону границ Малороссии. Если учесть, что в те годы, пока он был губернатором этих мест, произошли две крупнейшие русско-турецкие войны столетия, то с его мнением трудно не согласиться.
Еще в годы Семилетней войны, столкнувшись в лице Фермора с рьяным поклонником кордонной системы, Румянцев пришел к выводу, что оборона границ государства по соседству с активным противником должна строиться на иных принципах. Применительно же к Украине, он считал, что оборона должна быть основана не на системе укрепленных линий (так называемая Украинская линия) и – как это было прежде – растянутых за ними в тонкую, всегда готовую прерваться, линию местных войск.
Оборона ни в коем случае, считал Румянцев, не должна опираться на одну крепость, которой располагали в то время русские, – крепость Св. Елизаветы на правом берегу Днепра, – а только на соответственное использование естественных преград, на сильные сооружения на оборонительных линиях в строгом соответствии с местными особенностями, на армию, расположенную на пограничной полосе сообразно вероятнейшему образу действий в случае войны с соседней державой, и наконец – на строгом порядке в устройстве пограничных поселений.
Ознакомившись с границами южнорусского края, Румянцев в своих «Примечаниях военных и политических» (1765 г.) находил, что южные границы России не отвечают ни одному из этих условий.
Пестрое население приграничной полосы только усложняет дело обороны. В этом документе он советовал до более благоприятных времен запретить создание поселений в степи.
Как итог анализа положения дел на границах можно считать мысль Румянцева о том, что при существующем положении дел оборона границ практически невозможна. Он высказался за наступательное решение этого вопроса, все остальное считая полумерами.
Одним из самых важных дел, предпринятых им в первые годы деятельности на Украине, было проведение так называемой «румянцевской описи». Это было нечто вроде переписи населения, с его движимым и недвижимым имуществом, произведенной в Малороссии по распоряжению П.А. Румянцева на основании инструкций, полученных им от Екатерины II при назначении его на должность малороссийского генерал-губернатора. Весной 1765 года приехав на Украину, Румянцев целое лето провел в разъездах, знакомясь с ней. После этого в сентябре он предложил малороссийской коллегии произвести генеральную опись края.
При этом имелось в виду, главным образом, разграничить казаков от крестьян и определить их имущественное положение и состояние на основе юридических данных.
Будучи человеком военным, привычным к дисциплине и привыкшим отдавать приказы, Румянцев и дело переписи поставил на четкий военный лад. Он назначил ревизорами, проводящими перепись, штаб-, обер– и унтер-офицеров. Им придавались писаря и рядовые. Ревизорам вручались инструкции – одна общего содержания и четыре частные: для описи городов; казачьих имений; частновладельческих вотчин и, наконец, для описи кормных, урядовых и монастырских владений.
Согласно инструкциям, румянцевские ревизоры действовали решительно и настойчиво – они выгоняли народ из изб, строили его шеренгами и начинали делать перепись. Также поступали они и при переписи скота. Описывалось положение поселений по урочищам, перечислялись общественные здания, указывалось число дворов и бездворных хат, с числом в них жителей, здоровых и больных, и с указанием их болезней и увечий. Регистрировались промыслы и ремесла жителей, земли, их доходность.
В опись входило также перечисление чиновников, сведения о содержании полиции, о безопасности поселения в пожарном отношении, о призрении нищих.
Словом, власть хотела знать все. В будущем фискальная система должна была действовать без осечки, забирая в казну не наугад, а в строгом соответствии с зафиксированным. Эта перепись во многом ухудшила положение местного населения, многих записав в крестьянское сословие, что сопровождалось резким увеличением налогов.
Однако перепись была в то время для Украины актом назревшим – конечно, с точки зрения центральной власти – поскольку последние годы Малороссия, несмотря на все свои богатства, приносила российской казне вместо прибыли ежегодно по нескольку миллионов убытка… Природа не терпит пустоты: после того как Богдан Хмельницкий вымел с Украины традиционных хозяев здешней жизни польских и ополяченных панов – тут должна была родиться вековечная мечта простого народа: Вольное государство Вольных хлебопашцев-воинов. Свободная и сильная Казакия, царство Божие на земле.
Но не получилось – уже через считаные годы (в разы и разы быстрее, чем в других странах и народах, где крестьян подминали под владетелей веками) появились новые хозяева: вчерашние товарищи, выборные вожди, сотники, полковники, судьи и писаря. Времена, когда целый полковник Тарас Бульба жил в обычной хате, становились воистину былинными.
Черкассы (официальные, реестровые казаки) за одно-два поколения окончательно подмяли сердюков (селян-землепашцев) и стали их новыми хозяевами, властными в их свободе и неволе, жизни и смерти.
То, что удалось донским казакам, а затем – и всем остальным казачьим войскам Империи, остаться самостоятельными свободными хозяевами своих земель, воинами рубежей, не получилось на Украине. Почему – Бог весть. То ли так легли карты Судьбы, то ли потому, что подминали под себя вчерашних братьев их самые успешные товарищи-командиры. То ли из-за вековечного презрения переступившего через многое вчерашнего селянина, сегодняшнего воина, человека, взявшего в руки оружие, чтобы защищаться и защищать, убивать и готового и самого быть убитым к тому, кто решил отсидеться за спинами оружных товарищей, думая, что есть его поумнее и побойчее, кто все решит и сделает за них. И – сделали.
А, может быть, повторимся природа не терпит пустоты, и вчерашним хлопам польских панов не хватало строгой (всегда) и милостивой (изредка) руки хозяина. И они, оборотясь и поискав ее, с облегчением увидели, что и к ним проявляют интерес «сильные люди». Сошлось. И в дальнейшем в этих щедрых краях будет не раз происходить нечто подобное – достаточно посмотреть биографии местных гетманов, чьи взоры обращались во все стороны в поисках хозяина-союзника, не помышляя при этом ни о вере отцов, ни о прошлых ошибках предшественников, ни о перспективах существования доверенных им людей, или вспомнить события последних лет, десятилетий и столетий. И по какой причине – неведомо сие. То ли воздух здесь такой, то ли историческая память крепка, то ли – гены… Так что генерал-аншеф П.А. Румянцев, прибывший на Украину весной 1765 года и проехавшей по ней, увидел знакомую ему по России картину: баре и крестьяне. Только не всегда ясно законченную, поскольку местами и временами стыдливо скрывалась под флером высоких словес и штилей (риторы малоросские – хоть и Речь Посполитая ушла из этих мест и краев – никуда не делись и по-прежнему были готовы обосновать действия уже нынешних властей предержащих; и уже забывалось, что воспитаны они были во многом на латинских традициях словесных баталий со схизматиками и учили их зачастую лучшие учителя полемических и манипулятивных наук своего времени – иезуиты).
