– Я не отделяю, – ответил Безбородко хрипло, – монарха от его державы и от его подданных. И милость верховную я желаю получать за дела во благо государства.
– Это хорошо. Но, простите, из ваших слов я могу заключить, что не все дела власть верховную предержащих могут идти во благо государственное. Или я извратил вашу мысль?
– Не извратили. Дмитрий Николаевич.
– А как же тогда верноподданность? Будете ли вы верным такому властителю или нарушите свой так лелеемый принцип?
– Не знаю.
– Вот именно. Не знаете, Александр Андреевич. Что свидетельствует о вашей совести. От чего и происходит сей разговор. Поэтому я еще раз вам скажу: я не желаю верить в нечто зыбкое, размытое, неопределенное. Я солдат и хочу определенности и постоянства. Эту определенность мне дает вера в землю моих предков, которую они обильно поливали своей кровью, защищая ее от различных любителей полакомиться за чужой счет, от желающих дать нам новых властителей, к которым мы бы – по их замыслу – со временем бы начали испытывать верноподданнические чувства. Теперь на смену всем павшим пришел я, а за мной – мои дети. Это и есть верность, Александр Андреевич. Иную мы вряд ли с вами измыслим.
– Может быть, вы и правы, Дмитрий Николаевич.
– Не может быть, а точно. Но я не хочу вам навязывать то, во что верую сам. Вера, не осененная разумом, слепа. Подумайте на досуге. А пока предлагаю, оставив сии высокие материи, отдать должное вашим чудесным пирожкам.
В 1763 году окончилась Семилетняя война. А уже через пять лет Россия начинает новый этап активной внешней политики, связанной с присоединением причерноморских территорий. Движение в этом направлении неизбежно приводило к военному столкновению с Турцией. За четверть века одна за другой следуют две войны России с Оттоманской Портой: в 1768–1774 и 1787–1791 годах.
В ходе этих войн Россией решалась важная национальная задача – осуществлялось присоединение земель, входивших в состав Древнерусского государства. Данная направленность войн с Турцией создавала возможность принятия армией, и прежде всего рядовым ее составом, моральных установок на реализацию этих целей.
Наряду с этим в войнах отчетливо просматривается и общеевропейский аспект. В это время Османская империя представляла собой обширное многонациональное образование, в составе которого находилось значительное славянское население.
Славяне в пределах Турции подвергались угнетению и насильственной ассимиляции. Славянские народы Балкан видели в России своего естественного – в силу этнической общности, единой веры и многовековых культурно-политических связей – и единственного защитника и покровителя.
Осенью 1768 года, побуждаемый Австрией, а главным образом Францией, турецкий султан предъявил русскому послу в Стамбуле Обрескову ультиматум о немедленном выводе русских войск из Подолии. Отказ России выполнить это требование был сочтен турецким правительством достаточным поводом для объявления войны. Однако поскольку ни та, ни другая сторона практичеси еще не были готовы к вооруженной борьбе, военные действия фактически развернулись только в следующем, 1769 году.
Для действия против турок составлялись каре из пехоты с артиллерией. Полковые орудия становились по флангам батальонов, а полевые соединялись в батареи, на углах и на середине длинных фасов каре. Небольшая часть пехоты помещалась внутри каре, вблизи той части войск, которой должна была служить резервом.
Стрельба производилась шеренгами и плутонгами (взводами).
Переноска рогаток производилась при передвижениях войск в бою, шестью человеками в каждом плутонге. Кавалерия располагалась в интервалах между каре.
К началу боевых действий 1769 года Россия сосредоточила на главном – Днестровско-Бугском театре военных действий две армии: 1-ю в районе Киева и 2-ю на Днепре, ниже Кременчуга. В Петербурге для руководства ведением войны был создан Военный совет при высочайшем дворе.
Военный совет разработал план кампании 1769 года, в котором основное внимание уделялось возможным активным действиям со стороны противника и способам их парирования. Первая армия («наступательная») при благоприятных условиях должна была действовать в направлении на Хотин и овладеть этой крепостью, Вторая армия – обеспечивать действия Первой и прикрывать юго-западный участок границы России. Командующим Первой армией был назначен генерал-аншеф А.М. Голицын, командующим Второй – П.А. Румянцев.
Как и всегда, подготовка к войне происходила больше на бумаге. Русский посланник в Лондоне граф С. Воронцов позднее писал: «Армия была сокращена, не укомплектована и рассеяна по всей империи. Приходилось заставлять ее переходить турецкую границу посреди лютой зимы и посылать пушки, мортиры, снаряды и бомбы почтою из петербургского арсенала в Киев».
Фактический ход боевых действий в 1769 году свелся к борьбе за Хотин.
22 августа у деревни Гавриловцы турки начали переправляться через Днестр – частью по наведенному мосту, частично же – вброд. Их целью было прорвать кольцо осады, с большим трудом созданное Голицыным вокруг Хотина, и помочь осажденным. К вечеру успело переправиться более четырех тысяч осман под началом Алай-бея, тут же начавших строить предмостные укрепления.
Русский командующий приказал четырем полковникам, более других известных ему искусством и храбростью: Вейсману, Сухотину, Кречетникову и барону Игельстрому, взяв по тысяче человек, в основном – гренадер, атаковать противника и сбросить его в реку, мост же с укреплениями – сжечь.
Около полуночи русские неслышно сконцентрировались рядом с турецким укреплением и по сигналу:
– Виват, Екатерина! – напали так стремительно, что турки даже не успели взяться за ружья, составленные в козлы.
Гренадеры действовали лишь штыками – все защитники укреплений были переколоты в считаные мгновения, после чего русский отряд, ведомый Вейсманом, напал на турецкий лагерь, захватил мост, который уже подожгли, и полностью очистил берег от осман.
Противник потерял более 500 человек и 17 знамен. Русских же убито 18 человек.
Такое соотношение будет приблизительно соблюдаться отныне во всех тех сражениях, с турками, где русскую оборону будет возглавлять Оттон Иванович Вейсман, пока только командир Белозерского пехотного полка.
Менее чем через три недели – 6 сентября – турки решили повторить попытку переправы. На этот раз силы турок состояли из 5000 пехоты и 7000 кавалерии под командованием двухбунчужного паши Орай-Углу. И вновь генерал Голицын отрядил сводный отряд в том же составе, дав под начало каждого из полковников по два гренадерских батальона резервного корпуса и по три гренадерские роты, взятые из полков; резерв гренадеров составлял отряд полковника Кречетникова – три полка пехоты с пушками (командование же гренадерами вместо него отдали пятому полковнику – Кашкину).
Шел проливной дождь. Ночь освещалась лишь всполохами молний. Гренадеры продвигались к вражескому укреплению молча, но все турки их заметили и открыли по ним огонь, – к счастью, безвредный: страх мешал меткости прицела. Поэтому гренадеры не отвечали.
